Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
— У них гребаная пушка! — кричит Гилмар. Стрелок выбирает новую мишень. Беззвучная отдача. По щитку Карлиньоса пролетает ярко-красная термальная отметка. Выстрел попадает Тиаго Эндресу в плечо. Не в голову, не насмерть, но все равно фатально. Пов-скафы могут исцелять, но не такие сильные повреждения и не так быстро. Тиаго спазматически дергается на реголите, кровь его фонтаном вылетает в вакуум и замерзает толстым и блестящим слоем льда. Еще одно имя белеет.
Пушка поворачивается к Карлиньосу. Он бросает байк в занос, сам скользит по пыли. Потом видит, как Гилмар на полной скорости врезается в стрелка. Гилмар бьет сильно, жестко. Стрелок падает под колесами, руки и ноги дергаются; байк встает на дыбы, и Гилмар его опускает. Массивная шина ведущего колеса рвет пов-скаф, кожу, плоть, ребра. Пушка кувыркается куда-то в сторону.
Карлиньос бежит следом за своим удирающим байком.
— За ними, догнать их!
Третий ровер складывает корпус как раковину и уезжает, ускоряясь. Карлиньос стоит в медленно оседающем облаке пыли, в каждой руке у него по ножу, и он орет.
— Дай им уйти, мать твою! — вопит Гилмар.
Карлиньос подходит к трупу стрелка. Ткань, кости, внутренности. Карлиньос размышляет над увиденным на протяжении долгих ударов сердца; хрупкость этой вязкой массы, запекшаяся кровь, безраздельность разрушения. На Луне любое ранение фатально. Судя по всему, это была женщина. Из них часто получаются лучшие снайперы. Потом он поднимает ботинок, чтобы с силой опустить его на шлем и раздробить череп. Гилмар хватает его за руку и рывком оттаскивает в сторону. Карлиньос отпрыгивает, вскидывает ножи.
— Карлу, Карлу, все кончено. Убери ножи.
Он не видит. Кто это? Показатели зашкаливают. Весь щиток красный. Что ему сказали? Что-то про ножи.
— Я в порядке, — говорит Карлиньос. Пыль осела. Остальная команда ждет его, держась на расстоянии не то в почтении, не то в испуге. Кто-то привел назад его байк. Земля дрожит; из-за горизонта взлетает лунный корабль на бриллиантовых струях реактивного пламени, сверкая огнями, с тремя роверами, прижатыми к брюху. Карлиньос замахивается на него ножами, рыча от двулезвийного бессилия на огни в небесах. Корабль поворачивается и исчезает. — Я в порядке. — Карлиньос убирает ножи в ножны, сначала один, потом другой.
Карлиньос полюбил нож еще в юности. Его охранники играли: тыкали острием ножа между растопыренными пальцами. В восемь лет Карлиньос понимал и ставки, и манящую притягательность этого занятия. Он осознал малую летальность, простую точность и то, что в ножах не было ничего сложного или ненужного.
Как и братья с сестрой, Карлиньос Корта учился бразильскому джиу-джитсу. «Он не выкладывается, — доложил Эйтур Перейра Адриане. — Он шутит и дурачится, не принимает занятья всерьез». Карлиньос не принимал джиу-джитсу всерьез, потому что оно и было для него несерьезным. Слишком близко, слишком недостойно, и дисциплина, которую мастер требовал от ученика, была ему отвратительна. Он желал оружия быстрого и опасного. Он жаждал изящества и насилия; придатка собственного тела, продолжения собственной личности.
После того как мадринья Флавия застукала его за печатью боевых кинжалов, Эйтур Перейра послал Карлиньоса к Мариану Габриэлу Демарии, в Школу Семи Колоколов в Царице Южной. Там учили всем тайным умениям; воровству, скрытности и убийствам, мошенническим трюкам и ядам, пыткам и мучениям, стезе двух ножей. Карлиньос среди охранников-фрилансеров и телохранителей почувствовал себя как дома. Он обучился владеть ножом одной рукой и двумя, атаковать и защищаться, ловчить и ослеплять; побеждать и убивать. Он сделался быстрым и худым, мускулистым и грациозным как танцор. «„Корта“ по-испански означает „режущий“, — сказал Мариану Габриэл Демария. — Теперь попробуй пройтись по Тропе Колоколов».
В сердце Школы Семи Колоколов располагался лабиринт старых служебных туннелей, погруженный во тьму. В лабиринте висели семь колоколов, которые и дали учебному заведению Мариану Габриэла Демарии его название. Пройди по лабиринту, не задев ни один колокол, — и ты закончил обучение. Карлиньос потерпел поражение на третьем колоколе. Он неистовствовал три дня, а потом Мариану Габриэл Демария вызвал его, усадил перед собой и сказал: «Ты никогда не будешь великим. Ты младший брат. Ты никогда не будешь командовать компаниями или бюджетами. Ты полон гнева, мальчик, ты от него опух, как фурункул. Идиот велел бы тебе использовать этот гнев, но идиоты в Школе Семи Колоколов умирают. Ты не самый сильный, не самый умный, но ты тот, кто будет убивать ради семьи. Прими это. Никто другой на такое не способен».
Карлиньос Корта еще четыре раза пробовал пройти по Тропе Колоколов. На пятый раз он это сделал в полной тишине. Мариану Габриэл Демария подарил ему парные ножи ручной работы, из лунной стали; сбалансированные, красивые и заточенные так хорошо, что смогли бы рассечь и мечту.
У Карлиньоса ушло пять лет, чтобы понять: Мариану Габриэл Демария был прав. Гнев его никогда не покинет. Ему ни за что не отыскать тропу, уводящую в другую сторону. Что бы там ни болтали мозгоправы. Надо принять то, что есть. Просто принять.
В отремонтированной базе Карлиньос играет с ножами, снова и снова, крутит их в пальцах, вертит, бросает и ловит, а снаружи висят на крючках упакованные вакуумом трупы, их углерод и вода теперь собственность Корпорации по развитию Луны. И он зол, он по-прежнему очень зол.
Сестры разочаровали Лукаса Корту. Токинью привел его к промышленному комплексу на Восточном 83-м квадры Армстронга в Хэдли. Стекло, обычное и пористое, окна в полный рост, стандартные клетушки, утилитарные коммуникации, предметы обстановки — из каталога быстрой печати, типичный ИИ-рецепционист. Освещение мягкое, сдержанное, полного спектра. В воздухе витают ароматы кипариса и грейпфрута. Тут мог бы обосноваться бюджетный косметолог или пристанище разработчиков, трудящихся за почасовую оплату. Хэдли всегда был дешевым городишкой, пристанищем для тех, чей бюджет нуждался в снисхождении. Но Токинью настаивает, что это Материнский дом Сестер Владык Сего Часа; их террейру.
И они заставляют его ждать.
— Я майн-ди-санту Одунладе Абоседе Адекола. — Невысокая, полненькая йоруба с головы до ног в белых одеждах Сестринства. На шее десятки бисерных бус и серебряных амулетов. Пальцы унизаны кольцами; она протягивает руку Лукасу. Он не целует. — Сестры Мария Падилья и Мария Навалья. — Две женщины по обеим сторонам от майн-ди-санту приседают. Они моложе и выше преподобной матери; одна бразильянка, другая из Западной Африки. Красные головные платки. Лукас вспоминает наставления мадриньи Амалии: это фильос-ди-санту уличных Эшу и Помба-Жир.
— Мы сообщество без фамильяров, — говорит сестра Мария Навалья.
— Разумеется. — Лукас изгоняет Токинью.
— Это честь для нас, сеньор Корта, — говорит мать Одунладе. — Ваша мать — великая сторонница нашего труда. Полагаю, из-за этого вы к нам и пришли.
— Вы прямолинейны, — замечает Лукас.
— Скромность — для детей Авраама. Я сокрушаюсь по поводу того, как жестокосердно вы обошлись с мадриньей Флавией. Заставить эту милую женщину страшиться за свое дыхание…
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
