Из отверстия появилась голова размером с сарай
Она походила бы на человеческую, если бы не перья вместо волос и не до странности узкие, почти щелочками, черные глаза.
Некоторое время они изучали обстановку, затем раскрылся рот, обнажив острые, игольчатого вида зубы:
– Нет.
Голова начала медленно опускаться, свет – меркнуть, и отчаявшийся Иссахар возопил:
– Почему? Ведь ты же архангел? Что тебе стоит!
– Нет, – Лишь кончики перьев колыхались над землей. – Я просто не хочу с ним связываться.
– Кровь, – Свенельд прибег к последнему и зачастую самому действенному аргументу в разговорах с ангелами, существами довольно сволочными в общей массе. – Много человеческой крови. Тебе. Мы заплатим.
– Нет, – вновь ответил архангел. – Ничто не заставит меня сражаться с этим.
Владетели переглянулись, Иссахар зло плюнул, а Свенельд ногой зачеркнул одну из линий чертежа. Отверстие тотчас исчезло, и перед магами оказалась только поверхность холма, покрытая короткой желтой травой.
Конский топот за спиной заставил Иссахара вздрогнуть. Он обернулся и увидел Дана во главе небольшого отряда конных, среди которых углядел и своих бойцов.
– Забирайтесь в седла, быстрее! – заорал Дан. Лицо его было перекошено, глаза испуганно блуждали. – Еще есть шанс убраться!
– Что там произошло? – спросил Свенельд, взбираясь на подведенную лошадь и натягивая капюшон.
– Не знаю, что он сотворил со своими воинами! – чуть не плача, отозвался тощий Владетель. – Но я сам видел, как один из них, получив стрелу в глаз, продолжал сражаться!
Копыта ударили в землю, и отряд помчался на юго-запад, лавируя между группами беглецов. Всем владело одно стремление – убраться подальше от места разгрома.
Расстались Владетели примерно верстах в десяти, когда отряд выехал на почти сказочную развилку с тремя дорогами.
– Ну что, – сказал Дан, останавливая лошадь, – Я отсюда на восток, к себе.
– Да, мы проиграли, и нет никакого смысла оставаться вместе, – проговорил Свенельд из недр капюшона. – Я на запад, к переправе.
Иссахар молчал. Он не произнес ни слова в ответ на прощания других Владетелей и так же молча двинул коня вперед, по средней дороге. За осунувшимся господином с угрюмым лицом двинулись воины ближней охраны.
После боя их осталось три с половиной тысячи. Харальд велел провести подсчет после того, как победители вернулись к рощице, где человек тридцать из тех, кого ранило еще два дня назад, стерегли коней.
Две с половиной тысячи погибших по тем или иным причинам за двадцатитысячное разгромленное войско, из которого около шести тысяч уже никогда не возьмут в руки оружия, – отличная военная арифметика. Но победе никто не радовался. Помнили о позавчерашнем поражении.
Когда солнце закатилось и вопли пирующего на трупах воронья стали чуть тише, заклинание, наложенное с первыми лучами утра, потеряло силу. Те, кто в течение дня могли поднять над головой лошадь, подпрыгнуть на пару саженей или увернуться от стрел, всю ночь провели в бреду, обливаясь вонючим потом, слабые, словно младенцы.
Теперь Харальд знал, какой срок действия имеет подобная магия. Но от этого знания не было никакого толку. На ногах оставался лишь он сам, да те, кто не принимал участия в сегодняшней битве.
Минула и эта ночь, оказавшаяся бессонной, как и предыдущая, и люди зашевелились, приходя в себя. Но в течение дня они были небоеспособны, и всего сотня свежих воинов могла запросто убить всех, ведь даже на часах стоять оказалось некому.
Сесть в седла смогли только утром следующего дня
Они двигались не очень быстро, но ужас бежал впереди, заставляя людей бросать оружие, ворота замков – распахиваться, а родовитых – склонять непривыкшие к этому шеи. О невероятной победе, одержанной Харальдом, ползли слухи, один грандиознее и нелепее другого, но во всех байках была общая деталь-невероятные способности воинов-победителей. Говорили о том, что ударом кулака любой из них сможет обрушить стену, легко запрыгнет на вершину донжона и голыми руками справится с десятком латников.
Как противостоять таким? Невозможно! Вот и думали родовитые, хозяева замков, какая часть сплетен правдива. Ведь не появились же россказни на пустом месте? И после размышлений здравый смысл обычно побеждал – Харальду приходилось принимать очередную вассальную присягу. От предлагаемых подкреплений он тем не менее отказывался, не желая, чтобы миф о непобедимости маленького войска рассеялся благодаря наблюдательности посторонних.
Они переправились через реку и до цели похода – замка Иссахара осталось около пятидесяти верст. День пути, не более. Здесь простирались места, по которым Харальду доводилось путешествовать давно, еще до того, как он стал наемником. Но, как ни странно, он не узнавал пейзажа. Никак не мог ухватить знакомых деталей, и это вызывало глухое раздражение.
Чувствуя настроение Владетеля, воины старались держаться от него подальше, лишь фон Жахх по обязанности ехал рядом.
– Послушай, – обратился как-то к нему Харальд. – Неужели тебе никогда не хотелось мне отомстить? Ведь я убил твоего дядю.
– Хотелось. – Светлые глаза смотрели прямо, не было в них страха. – В самые первые днй, Но не очень сильно, да и остыл я довольно быстро. Дядя все равно рано или поздно скончался бы, так что чего жалеть? А так – получил в наследство ту груду камней
– Значит, ты доволен тем, как все произошло7 – спросил Харальд, пытливо вглядываясь в лицо первого (по времени появления и по приближенности к сеньору) вассала. Впервые за долгое время Владетелю стало интересно, как его поступки оценивают другие люди, как он выглядит со стороны.
– Доволен ли? – На лице фон Жахха появилась широкая улыбка. – Конечно! Какое у меня было будущее, если бы ничего не произошло? Еще лет пять в наследниках, а затем, до самой смерти, – хозяин разваливающегося замка в захолустье, на который никто не наложил лапу до сих пор лишь потому, что он никому не нужен. Охоты, пиры, женитьба – тоска. Никакого разнообразия. При смене Владетеля мне тоже особенно ничего не светило – сохранить бы свое. А после того как вы стали Владетелем, все изменилось. Земли мои увеличились, замок отстраивается заново, благодаря войнам я превратился в весьма состоятельного человека. Что может быть лучше?
– Так значит, я принес с собой добро? – Харальд огладил подбородок, пытаясь понять, зачем он затеял этот разговор.
– Мне – да, но ведь многие и пострадали. Наверняка они думают, что вы – олицетворение зла и разрушения. Но ведь иначе не бывает.
– Чего не бывает? – Харальд поправил висящую на плече сумку с книгой, что вдруг потяжелела. Он стремительно терял интерес к беседе.
– Что бы только добро или только зло, – на вассала, судя по всему, напала болтливость. – Вот весенний паводок сносит дома и творит много всяких нехороших дел. Но, с другой стороны, земля после него становится плодородней!
