Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
— Понятно.
Чуть помедлив, я рискнул задать главный вопрос.
— А эта работа может иметь какое-либо отношение к перемещению материи в пространстве или во времени?
Профессор посмотрел на меня как дошкольника, случайно попавшего к нему на лекцию и рискнувшего задать самый дурацкий вопрос из всех возможных. Он уже открыл рот для того, чтобы дать мне отповедь, но потом закрыл его. Опять открыл и опять закрыл, так ничего и не сказав. Задумался. Надолго. Я не стал мешать ему — пусть подумает. Наконец он заговорил.
— Мне даже в голову не пришло рассматривать работу в таком аспекте. Это, конечно, абсолютно не научно, это какая-то фантастика. Но, почему нет? Извините, но большего я вам сказать не могу.
— И на этом спасибо, профессор.
Итак, будем считать, что клиент известен. Пора переходить к основной фазе операции.
— Павел Николаевич, не уделите мне несколько минут?
В свои двадцать пять Павел Николаевич выглядит лет на восемнадцать. Для женщины это хорошо, а вот для мужчины… Короче аспирант оказался типичным, просто классическим, ботаном-очкариком. Неожиданно встретившись в темном переулке с субъектом на голову выше и вдвое тяжелее, пусть и почти вдвое старше, он, похоже, малость струхнул. Но приличный костюм при белой рубашке и галстуке его успокоил.
— А мы разве знакомы?
Да как сказать. Сейчас я про него знаю все, или почти все, что можно извлечь из официальных бумажек и электронных баз данных. Типичная семья старых русских, уже неполная. Отец аспиранта трудился в уже несуществующем ящике. Женился довольно поздно на сотруднице того же ящика, тоже не девочке. Так что был он поздним ребенком, единственным и, вероятно, долгожданным и очень любимым. Но вскоре после его рождения, Союз развалился, ящик приватизировали и прикрыли, родители Павла Николаевича остались без работы. Мать пристроилась учительницей в школу, а отец скоропостижно умер — больное сердце не выдержало реалий новой жизни. Поэтому вырос он на скромную учительскую зарплату и телосложение его, результат не только генетики, но и плохого питания в детстве. Да и сейчас они не жируют, хотя парень старается, подрабатывает, где может, но все равно ходит в потрепанных штанах, с женским полом не общается, все семейное богатство — хрущевка, оставшаяся от родителей отца. Кстати, по месту жительства почти мой сосед, всего то пара километров.
— Нет, но у меня к вам есть разговор. Серьёзный и долгий. Да вы не волнуйтесь, ничего страшного не произошло и, надеюсь, не произойдет. Может, в кафе зайдем, там все и обсудим?
— А я и не волнуюсь…
На лице очкарика лежит печать сомнения, стоит ли со мной куда-то идти.
— Вот и хорошо.
Я взял аспиранта за плечо и буквально потащил к о входу в кафе, сделав вид, что не замечаю его сопротивления. Быстро убедившись в бесполезности своих усилий доход сдался и позволил затащить себя внутрь. Кафе — одно название, грязная, заплеванная и прокуренная забегаловка с непонятного происхождения бурдой, гордо именуемой здесь «кофе». Выбрав стол подальше от орущих колонок, я усадил за него аспиранта, а сам отошел к стойке. Вернулся с парой чашек. Потенциальный собеседник дождался-таки меня, не сбежал, воспользовавшись возможностью. Плюхнувшись напротив я хотел хлебнуть черного пойла из чашки, но передумал. Сколько ни готовился к этому разговору, а в самый ответственный момент все вылетело из головы, поэтому начал традиционно.
— Павел Николаевич, вы только не подумайте, что я сумасшедший…
Наш разговор, а точнее мой монолог длился минут пять. Пока я говорил, то видел: чем дальше — тем с большим скепсисом он воспринимает мои слова. Но стоило мне перейти к конечному предложению, как он взорвался.
— Нет, я не буду откладывать защиту! Это мой шанс! Это для меня все! А то, что вы рассказали это полный бред! Слышите меня?! Бред! И не суйтесь больше ко мне со своими бреднями!
С грохотом отбросив стул, взбешенный аспирант, выскочил из зала. Храбрый заяц. На происходящее никто не обратил внимания, посуда и мебель целы, остальное тут никого не касается. Да-а, недооценил я его. И разговор неправильно построил. Вряд ли теперь его можно будет переубедить, придется действовать по худшему варианту. Не хотел я этого, не хотел. Это тогда я Джеймсу сгоряча ляпнул, а сейчас уже успел перегореть. Но, похоже, другого выхода нет, только надо сначала решить несколько проблем. Решу, некоторое время у меня еще есть, но и затягивать не стоит. Не притронувшись к стоящей на столе бурде, я вышел в свежесть позднего осеннего вечера.
— Девушка! Не подскажите, где тут у вас цветы можно купить?
Пухленькая шатенка в мини дальшенекуда стрельнула в мою сторону глазками. Нет, клеить тебя я не собираюсь. Мне действительно нужны цветы.
— Здесь направо, дальше прямо. Там увидите.
— Спасибо!
Жужжание стеклоподъемника отрезало кондиционированную атмосферу салона от осенней свежести города. Вот я и опять за рулем. Не буду говорить чего, а точнее сколько, мне это стоило, но водительское удостоверение и свидетельство о регистрации я восстановил очень быстро. С паспортом сложнее, но он пока и не очень нужен, обойдусь справкой об утере. Пейзаж за стеклом плавно тронулся с места. После поворота направо, палатка с вывеской «Цветы» отыскалась довольно быстро, даже второй раз спрашивать не пришлось.
— Какие вам?
Вопрос симпатичной блондинки поставил меня в тупик. А, в самом деле, какие? Розы? Вроде, не соответствуют моменту. Гвоздики? Скромно, дешево и не подходит.
— Это у вас что?
— Лилии.
— Вот их и давайте.
— Сколько?
— Десять. Нет, лучше — двенадцать.
Чем лучше? Не знаю, но пусть будет двенадцать. Дежурная улыбка девушки увяла сообразно назначению покупки.
— Пару этих веточек добавьте и упакуйте, пожалуйста.
Блондинка шуршала прозрачной пленкой. Я следил, как ее ловкие пальчики привычно справляются с желто-красной ленточкой и думал, что неожиданно принятое решение свернуть с МКАДа не на М4, а на М5, в общем, правильное. В моем положении, один день ничего не значит — время у меня пока есть, а когда удастся сюда выбраться еще раз — неизвестно. Да и удастся ли вообще? Дело мне предстоит мерзкое, грязное и опасное.
— Спасибо. Сколько с меня?
Расплатившись, выхожу на улицу и замираю, подставив лицо еще теплому осеннему солнцу. Хорошая в этом году осень — солнечная и дождей немного. Однако, пора. Буквально через пару минут подъезжаю к набережной и поворачиваю направо. После войны здешний рельеф изменился неузнаваемо. Ниже по течению построили плотину, и река разлилась, в некоторых местах, больше, чем на километр. Да и берег, видимо, тоже отсыпали. О зданиях я и не говорю — левобережной части города раньше практически не было. Вода и песок скрыли пойму реки с остатками огневых позиций батареи. Братские могилы бойцов, писали, перенесли на незатопляемую часть, но, подозреваю, не все. Да и точного номера я все равно не знаю. Поэтому пусть будет так.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
