Все стало мутным от слез. Харольд сжал в ладони маленький серебряный крестик и рассмеялся.
— Вы в порядке? — спросил Беллами.
Харольд ничего не ответил. Он смял обгоревшее письмо и, прижав его к груди, взглянул на могилу Люсиль. Не увидев Джейкоба, старик вскочил на ноги. Он осмотрел двор и подъездную дорожку. Мальчика нигде не было — ни у новостройки, ни в грузовике. Харольд вытер глаза и повернулся к лесу, который вел к реке. Однажды Джейкоб уже уходил в том направлении. Возможно, он отправился туда и сейчас? И действительно, на какое-то мгновение Харольду показалось, что он увидел вдали фигуру мальчика под диском предзакатного солнца.
Месяцы назад, когда правительство велело запирать «вернувшихся» в домах, Харольд сказал жене, что отныне ситуация будет развиваться в худшую сторону. Он оказался прав. И он знал, как это будет больно. Люсиль не верила, что Джейкоб был их сыном. А Харольд верил. Он никогда не сомневался в своем мальчике. Возможно, так происходило в каждой семье. Некоторые люди, теряя близких, запирали сердца на замок. Другие держали свои души открытыми, позволяя воспоминаниям и любви приходить к ним свободно в любое время. Наверное, такое отличие отношений было естественным для мира, подумал Харольд Харгрейв.
Как бы там ни было, все плохое и хорошее когда-нибудь кончается.
Примечание автора
Двадцать лет назад умерла моя мать. Сейчас я едва помню ее голос. Через шесть лет после кончины моего отца я вспоминаю только те несколько месяцев, которые предшествовали его последнему вздоху. И я хотел бы забыть этот промежуток времени. Так действует память, когда мы теряем кого-то. Некоторые фрагменты жизни остаются с нами надолго, другие стираются полностью.
Но у вымысла свои правила.
В июле 2010 года через пару недель после годовщины смерти моей матери я увидел ее во сне. Сон был простым: я пришел домой с работы. Она сидела за обеденным столом и ожидала меня. Потом мы просто говорили. Я рассказал ей о колледже и своей жизни. Она спросила меня, почему я все еще не остепенился и не обзавелся семьей. Даже после смерти моя мать пыталась подыскать мне жену. Между нами состоялось нечто невообразимое — то, что для меня возможно только в сновидении — доброжелательная беседа с моей матерью.
Этот сон вспоминался мне несколько месяцев — особенно вечерами. Засыпая, я пытался воссоздать его, но у меня ничего не получалось. Однажды я пригласил своего друга на ланч и рассказал ему об эмоциональном беспокойстве. Разговор прошел так, как обычно бывает со старыми друзьями: с пустой болтовней и шутками, но, в конечном счете, с укрепляющим эффектом. Через некоторое время, когда беседа замедлилась, мой друг спросил: «А что бы ты делал, если бы в один из вечеров она действительно пришла к тебе? И если бы это случилось не только с тобой, но и с другими людьми?»
В тот день у меня возникла идея о «Вернувшихся».
Трудно сказать, чем эта книга стала для меня. Каждый день, работая над рукописью, я решал множество задач: вопросы общей физики, прорисовку второстепенных деталей и композицию финальных сцен. Мне приходилось придумывать базовые принципы. Откуда пришли «вернувшиеся»? Кем они являлись? Насколько они были реальными? Некоторые вопросы казались легкими, но другие вводили меня в ступор. Наконец, я так запутался, что почти сдался и перестал писать.
Мои усилия поддерживал только персонаж Беллами. Я начал видеть себя в этом агенте. Его рассказ о смерти матери — инсульт и долгая болезнь — копирует историю моей мамы. Его постоянное желание дистанцироваться от нее повторяет мое бегство от наиболее болезненных воспоминаний, связанных с ее последними днями жизни. И, наконец, его примирение с ней стало моим примирением.
«Вернувшиеся» были для меня не просто рукописью, а возможностью вернуться в прошлое. Возможностью сидеть рядом с матерью и видеть ее улыбку. Возможностью слышать ее голос, оставаться с ней до последнего мгновения, а не прятаться, как я поступал в реальном мире.
Постепенно я понял, что действительно хочу написать этот роман. Я понял, что он может быть написан. Мне хотелось, чтобы книга позволила моим читателям войти в контакт со своими потаенными воспоминаниями — чтобы она дала им шанс приоткрыть дверь в их собственные истории и почувствовать то, что я пережил в 2010 году. Мне хотелось, чтобы «Вернувшиеся» создали пространство (благодаря методам и магии, неизвестным даже мне), где трудные и порою невыносимые правила жизни и смерти прекратили бы свое существование, вернув людям тех, кого они любили однажды. Чтобы вы получили воображаемый мир, где родители снова могли бы держать на руках своих детей. Такое место, где любимые могли бы найти друг друга после горестных потерь. Пространство, где напуганный ребенок мог бы наконец сказать своей матери последние прощальные слова.
Один мой друг сказал, что «Вернувшиеся» похожи на «время вне времени». Я думаю, это хорошее определение. Надеюсь, что читатели, погружаясь в мир книги, найдут на страницах свои невысказанные мысли и ситуации, не улаженные в их собственных жизнях. Возможно, они даже поймут, что их долги давно уже погашены и прощены. Пусть это тяжелое бремя спадет с их плеч.
Благодарности
Ни один писатель — включая и тех, кто попал на необитаемый остров, — не создает книгу в одиночку. Поскольку простым «спасибо» не отделаешься, я хочу поднять бокал за каждого из моих благодетелей, а именно:
— Литературных агентов Мишель Брауер и Шарлотту Кнотт, которые взяли текст книги и напуганного, с коровьими глазами, неуклюжего писателя, затем почистили обоих, обругали и заставили их поверить друг в друга.
— Моего издателя Эрику Аймрании, которая провела меня мимо волчьих ям и все это время радовала своим общением. Я не знаю, на кого должен быть похож первый издатель, но не могу понять, откуда берутся такие милые и чудесные люди, как она.
— Мориса Бенсона и Заху Штовелл, лучшую пару «Райбек», о которой любое другое издательство может только мечтать. Спасибо вам за стейки, видеоигры, крем-соду, фильмы 80-х лет и, что более важно, за то, как вы учили меня свободе и трудолюбию.
— Рэнди Скайджмор и Джеффа Кэрни, которые потратили части своей жизни и вытерпели ту пустошь, которой являлся мой первоначальный набросок романа. Ваши храбрость и мужество без сомнения обеспечат вам места в Валгалле.
— Моего коллегу по творчеству Джастина Эджа, который помог мне составить план книги и заложить фундамент романа. Без этих долгих часов, проведенных над правками плана, персонажей и философских идей, ничего толкового не получилось бы.
