На змеестрельбище, у насыпи, еще валялись пробитые пулями жестянки. Было сыро и знобко, но тепло для декабря. Татьяна вспомнила, как Наташка крутила в темноте зажженной сигаретой, и помахала конвертом. Ничего за этим не последовало. Она уже хотела выйти к воротам, уж там-то наверняка стоит джип Виктора, как вдруг над насыпью закачались голые верхушки осин и минуту спустя появился огромный человек с очень уж длинными руками. Закатное солнце било Татьяне в глаза, и лица его было не рассмотреть.
— Не подходите! — крикнула она. — Мне нужен Виктор.
Человек пожал черными плечами и ничего не сказал.
Он просто стоял. Присмотревшись, Татьяна поняла, что руки у него обычной длины, только глядит она снизу вверх и видит ноги по колено.
— Вы его вызвали? — спросила она.
— Да, сейчас подойдет.
Виктор появился нескоро — похоже, джип его действительно стоял с другой стороны участка.
— Здесь все, — сказала она, передавая документы. — Вы сейчас же отдадите Никите Васильевичу?
— Конечно. Вот он отдаст. — Виктор кивнул на черную фигуру, квадратноголовую, как робот.
— А вы?
— Нам же приказано вас охранять.
Чувствуя себя усталой и пустой, как после промывания желудка, Татьяна вернулась в каминную. Вика сидела среди рассыпанных документов с видом ребенка, дорвавшегося до чужих игрушек. Не считая распотрошенной пачки, которую она перебирала, остальные компроматы были аккуратно собраны в три стопки. Значит, шкуру будем делить так…
— А я видела! — тоном детсадовской ябеды заявила змееученица.
— Что ты видела?
— Ушла с конвертом, вернулась без!
— Ну и не приставай, — оборвал жену Сергей. Татьяна поняла, что ей предлагается негласная сделка: мы не заикаемся о конверте Тарковского, ты забываешь о конверте главного редактора. — Тань, мы тут поговорили с Виктошкой… — Он красноречивым взглядом обвел разложенные по стопкам компроматы.
— Да я вижу, что не только поговорили. А третья пачка кому?
— Димке Савельеву, — пояснил Сергей. — Он тоже наследник.
Тоже! Они, что ли, наследники? «Да возьмите хоть все!» — вертелось у Татьяны на языке, но она только молча кивнула. Хотелось поскорее избавиться от еще одного свидетельства змейского коварства. О том, чтобы самой воспользоваться компроматами, она тогда и не подумала.
ТЕ ЖЕ ПРОБЛЕМЫ
Однако жизнь распорядилась иначе.
А. КУРЛЯНДСКИЙ. Вы не были на Таити?
— Спасибо, — сказал Шишкин и стал перебирать бумаги на столе.
Татьяна ждала. Вид у Шишкина был донельзя занятой.
— Что вам еще?
Обращение на «вы» сказало все, но ей не верилось.
— Никита Васильевич, вы же обещали, что хозяин отстегнет за компроматы!
— Да, но о деньгах речи не шло.
— А о чем же тогда?!
— Татьяна Петровна, под окнами у вас дежурит джип ценой в шестьдесят тысяч долларов. Ваша квартира напичкана аппаратурой примерно на половину этой суммы.
Эксплуатация джипа обходится в сотню ежедневно, аппаратура изнашивается и морально стареет гораздо быстрее, поэтому положим две сотни. Плюс дежурящие в три смены шесть человек, которым надо кормить семьи…
Вам этого мало?
— Спасибо, — раскланялась Татьяна, — но лучше бы я взяла деньгами.
У Шишкина лицо стало каменным, на скулах можно гвозди выпрямлять.
— Я избавил вас от сложных проблем. Может быть, самых сложных в вашей жизни. Для вас не секрет, кому принадлежит здесь все. — Он кивнул куда-то в пространство. — В прошлом году он заплатил налоги с десяти миллионов долларов прибыли. У вас на сегодняшний момент и в рублях нет таких денег. Представляете, что было бы, если бы на вас обрушилась одна десятая, одна сотая этой мощи? Вьетнашки с рынка подписываются на убийство за сотню долларов, чеченцы за тысячу. Ступайте и не считайте меня обманщиком. Если хозяин захочет, он заплатит. Но вряд ли он захочет, раз уже получил бесплатно.
Татьяна вдруг поняла, что Шишкин сам разочарован.
— И вам не заплатил?
— С меня достаточно того, что я сохранил свое место, — отрезал начальник отдела безопасности.
Выходя со двора, она нос к носу столкнулась с невысоким мужчиной в черном длиннополом пальто. Тот сразу же отвернулся, и это показалось странным, но ей было не до того. Проходя мимо невысокого, она услышала, как он щелкает зажигалкой, и совсем успокоилась: прикуривает, отвернулся от ветра.
Ей и в голову не пришло, что он похож на Есаула.
* * *
А пропавший было из ее жизни Есаул позвонил снова, и в голосе его звучала не прежняя угрожающая вежливость, а категоричность уличного регулировщика. Он требовал уже не половину, а семьдесят процентов Змеевых денег и грозился поджечь дачу.
— Не обращайте внимания, Татьяна Петровна, мы же здесь, — сказал на это Виктор.
Наутро джип охранников исчез со двора.
Сотовый Шишкина не отвечал, а по телефону в офисе незнакомый голос, не Виктора, бубнил, что начальника нет, и на вопрос: «А когда будет?» — бросал трубку.
Между тем у «Мерседеса», который Сашка снова перегнал в Москву (решили продавать), прокололи шины, хотя стоял он в запертом гараже. Мало того, намотавшись по наследственным делам и возвращаясь домой, Татьяна не раз чувствовала, что в квартире кто-то побывал. Вроде бы становился свежее не выветрившийся после Змея запах табака (или это казалось ей с улицы?), а однажды она тронула компьютерную «мышку», и темный экран вдруг засветился — оказалось, компьютер был включен, только перешел в «режим сна». Сама забыла выключить или кто-то забыл?
Одно хорошо: дело с наследством сдвинулось с мертвой точки. Благодаря Свинье у нее теперь было завещание Змея, но — в долг. Татьяна пыталась всучить ему левый тираж хотя бы за полцены, но Свинья категорически отказался. А избавиться от книг было необходимо. Один звоночек в УБЭП какого-нибудь доброхота, того же Свиньи, и книжки просто-напросто отнимут. А ведь Сохадзе обещал вычесть за них из будущих гонораров по шестьдесят центов за экземпляр. Шесть десятых доллара на шесть тысяч тиража плюс десять тысяч Свинье — итого завещание, за которое нотариус требовал четыре тысячи, обошлось Татьяне в тринадцать шестьсот!
Условия Свиньи уже не казались такими мягкими, как прежде: она была на счетчике у торгаша, который, можно не сомневаться, имеет бригаду для выбивания долгов. Шишкин, подлец, где ты?! Что она может противопоставить Свинье? Контуженого Сашку, отца двоих детей? Тот же Шишкин в свое время правильно сказал: покрошить Сашка может кого угодно, а отмазаться в милиции — вряд ли. Нет, ввязывать в свои дела брата нельзя С его характером — Сашка сядет, только и всего.
