— И сколько вы там пробудете? — спросил он, не в силах коснуться больной темы.
— Дня три, не больше, — ответила Беатриса.
— А ты знаешь, что ты едешь на помолвку? — внезапно спросил он. — Дона Франсиска сказала тебе, что там тебя ждет жених?
— Разговоры о женихах идут давным-давно, — так же равнодушно ответила Беатриса. — Но если я не вышла замуж за тебя, то неужели ты думаешь, я выйду замуж за кого-то другого? — с удивлением спросила Беатриса и даже остановилась, чтобы посмотреть Марселло в глаза.
У Марселло отлегло от сердца. Беатриса не была предательницей. Она ничего от него не скрывала. Сама она не собиралась выходить замуж.
— Тебя может заставить мать, разве нет? — тревожно спросил Марселло. — Недаром ее называют «Железная Рука».
— Но не по отношению ко мне, — самоуверенно заявила Беатриса. — Как ты видишь, мы с Маурисиу пользуемся достаточной свободой и вправе распоряжаться собой.
Марселло в этом уже убедился. Как бы ни злился на него поначалу Маурисиу, он не считал нужным во что бы то ни стало выдать сестру замуж. Мнение сестры было решающим в вопросе замужества.
— Ссориться с мамой я не хочу, но и выходить замуж не собираюсь, — решительно заявила Беатриса.
— Ради твоего счастья я готов на все, — сказал Марселло. — Но узнать, что ты замужем за другим, мне было бы невыносимо. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу тебя перед собой, ощущаю твою нежную кожу, шелк твоих волос, пьянею от твоего запаха. Я не хотел тебе говорить, Беатриса, чтобы не мучить и не смущать тебя, но я помню все наши ночи, все наши встречи и кусаю до крови губы, чтобы не закричать от отчаяния. Каждая клеточка моего тела, каждая частичка души тоскует по тебе, моя радость, мое счастье, моя желанная!
Беатриса слушала этот страстный поток слов, он становился все бессвязнее, но она слушала не слова, а бьющуюся в них страсть. И не могла противиться этой страсти. Та же страсть бурлила и в ее жилах. И она лежала ночами в своей постели без сна, вспоминая ласки Марселло.
— Я люблю тебя! Люблю, — откликнулась она на его страстный призыв. Губы их слились в поцелуе, и все вокруг перестало существовать…
— Ты никуда не уедешь? — спросил он ее на прощанье.
— Никуда, — отозвалась она.
Когда на следующее утро Франсиска отдала последние распоряжения относительно их совместной поездки, Беатриса сказала:
— Я не поеду с тобой, мамочка. Не вижу, чем я могу тебе быть полезной в городе, а здесь у меня множество дел.
— Ты принесешь огромную пользу своей семье, достойно выйдя замуж, — торжественно провозгласила Франсиска. — Ради этого мы и поедем в город! Я надеюсь, что ты возместишь тот моральный и материальный ущерб, который нанесла нашей семье необдуманная женитьба твоего брата!
Для Беатрисы это были пустые слова, в крови у нее бурлил огонь любви, она думала только о Марселло — возлюбленном, любимом, ненаглядном Марселло. Она, собственно, и не слышала того, о чем говорила ей мать, и только повторила:
— Нет-нет, я никуда не поеду!
— Поедешь! — заявила Франсиска. И так стиснула руку Беатрисы, что та вскрикнула. — Если ты вздумаешь сопротивляться, я прикажу связать тебя! Я увезу тебя в город! И ты больше никогда не вернешься сюда! Советую тебе отправиться со мной добровольно, а иначе ты всю жизнь просидишь под домашним арестом! И обрадуешься замужеству, как выходу из тюрьмы. Слишком много я дала тебе воли! Но как дала, так и заберу!
Взгляд разгневанной Франсиски был страшен. Беатриса вдруг поняла, что мать именно так и поступит. Она знала случаи, когда девушек ее круга именно так и принуждали к ненавистному замужеству. Беатриса не была готова к тому, что такое может случиться и с ней. Она не ждала, что с ней можно так обращаться, и оказалась не готова к сопротивлению. Беатриса спасовала.
Франсиска смотрела на дочь тяжелым гневным взглядом. Если сына она не скрутила в бараний рог, то уж дочь скрутит непременно. Именно это решение и читала Беатриса на лице матери и чувствовала, что иного выхода у нее нет, она должна была покориться материнской воле.
Маурисиу подал автомобиль к крыльцу. Чернокожий слуга поставил чемодан в багажник. Затем на крыльце появилась Франсиска, крепко держа под руку дочь. Беатриса первой села в автомобиль, за ней села Франсиска. Мать и дочь сидели молча, не говоря ни слова. Маурисиу тоже молчал. Так и промолчали всю дорогу, хотя молчание было тягостным.
Маурисиу довел мать и сестру до платформы, внес чемодан в купе, помог обеим войти в вагон и стоял, дожидаясь отхода поезда. Билеты Франсиске привезли заранее, и теперь она рылась в сумочке, отыскивая их. Беатриса, похоже, была на грани истерики.
— Ты должна меня слушаться! Должна слушаться! — сквозь зубы твердила Франсиска.
Марселло не мог усидеть на месте. Он должен был убедиться, что Беатриса дома, что она никуда не уехала, как обещала ему накануне. Поначалу он собирался пойти ближе к вечеру в школу и, как обычно, проводить Беатрису домой. Но потом понял, что не в силах ждать до вечера. Ему нужно было увидеть ее сейчас же, немедленно!
Теперь он не понимал, как мог представлять себе жизнь без Беатрисы? Как мог думать, что они расстанутся? Он готов был предстать перед грозной Франсиской и заявить, что любит ее дочь. Готов был просить руки Беатрисы, если она этого захочет. Или увезти ее на край света, если она будет согласна.
Он уже строил планы на будущее и мечтал совсем о другой жизни, нежели раньше. Все переменилось с тех пор, как Фарина принес весть о государственной земле. Если им в самом деле удастся получить землю бесплатно, то денег, которые они выручили за свою долю, вполне хватит не только на приличный дом, но и на добротное мясомолочное хозяйство. А раз так, Беатрисе незачем будет самой стирать и гладить, она сможет играть на пианино, когда усталый Марселло будет возвращаться домой с фермы. Если Беатриса захочет, она сможет завести школу для ребятишек и на их новой фазенде, потому что там непременно будут наемные рабочие…
Марселло не заметил, как оказался перед господским домом. Впервые он посмотрел на него внимательно: кто знает, а может, и им стоит построить именно такой? На крыльцо вышла Жулия, и Марселло, поздоровавшись, спросил у нее, можно ли ему увидеть молодую хозяйку.
— Она уехала вместе со старой, — ответила Жулия. — Приедут дней через пять, не раньше.
Смуглый Марселло стал пепельно-серым. Жулия даже подумала в испуге, что он сейчас потеряет сознание. Марселло понял ее беспокойство и произнес:
— Нет-нет, со мной все в порядке. Пойду навещу племянника.
— Катэрина будет рада! А вот за Маурисиу не отвечаю, —
пошутила Жулия.
Марселло шел к пристройке и повторял про себя как заклинание: «Беатриса! Беатриса! Беатриса! Я жду тебя! Я тебя жду!»
Поезд тронулся, Франсиска наконец нашла билеты, подняла голову и увидела Беатрису на перроне. Дочь торопливо бежала к лестнице. А поезд набирал и набирал ход.
