— Так, может быть, я-то врача и вызывал?
Судя по шагам, Мишка спускался вниз, а за ним и все остальные. Но они еще не признали в докторе Днищева, поскольку он стоял к ним спиной. Наверное, просто решили развлечься от скуки.
— Ты какие лекарства привез? — спросил Мишка, балующийся морфием.
Подъехал лифт, створки дверей начали открываться. Кто-то опустил руку Сергею на плечо.
— Тебе задали вопрос, док!
— Таблетки от кашля и пурген устроят?
Днищев развернулся и нанес правой удар в челюсть тому, кто стоял сбоку. Затем, схватив Мишку обеими руками за шиворот и поясницу, швырнул его в раскрывшуюся кабину лифта, успев лягнуть еще кого-то не глядя. Сам он тоже заскочил в кабинку, встав ногами на валявшегося валютчика, и успел нажать нужную кнопку. Мишка ударился об стенку так, что фанерная обшивка лифта треснула, и теперь держался руками за голову и стонал. Сергей чуть попрыгал на его теле, проверяя звуковую гамму. Когда лифт поднялся на восьмой этаж, он вытащил Мишку на лестничную клетку.
— Долго ты еще будешь мне надоедать и обижать медицинских работников? — с укором спросил Сергей. — Кто же тебя лечить станет, дурень?
Он позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыл шофер-дальнобойщик. То, что под Днищевым, словно коврик, лежал какой-то человек, хозяина квартиры не слишком удивило.
— Есть проблемы? — спросил он. — Лечишь его?
— Да, Паша. Мне нужно через твой балкон перебраться в Саввину квартиру. А ты пока попридержи этого таракана.
— Хорошо, — согласился шофер и встал на место Днищева. А так как он был раза в полтора тяжелее, то Мишка закряхтел еще громче.
Днищев вошел в квартиру шофера, чмокнул Люсю, пожелав ей много детей, перелез через балкон и быстро переоделся, нацепив старые джинсы и простую рубашку. Смокинг он положил в целлофановый пакет. Потом, подумав немного, набрал тот, вновь начавший звучать в сознании номер телефона, с которого восьмого августа начались пертурбации в его жизни. Как и прежде, Сергей звонил по коду, набрав номер вначале один раз, затем два, три, опять три, один, еще раз один и пять. Но теперь он соединился не с автоответчиком. Он не знал, что его поведение внесло коррекцию и в действия Кротова и Алексей Алексеевич, после того как Днищев столь блистательно исчез из поезда с террористами, сам занял место у аппарата, нарушая инструкцию и грозя вызвать на свою голову неминуемый гнев координатора проекта Щукина. Но в последнее время, когда проект «Мегаполис» стал все больше и больше приоткрываться перед Кротовым и он начал осознавать его цели, мнение координатора отодвинулось на второй план. Более того, Алексей Алексеевич неожиданно для себя задался вопросом: а что вообще стоит за Организацией, с которой он призван сотрудничать? В данных условиях ему был просто необходим свежий, неординарный человек, отвечающий параметрам Днищева, на которого он смог бы опереться в случае чего. И Кротов не сомневался, что Днищев обязательно позвонит: после медицинских обследований, прошедших в пятницу, установка на необходимость контакта двадцать третьего или двадцать четвертого августа уже была заложена в подсознание всех восьмерых «исполнителей» проекта.
Днищев удивился, услышав в трубке не монотонный женский голос, а мужской — человека с Чистых прудов.
— Сергей Сергеевич, вы? Отвечайте.
— Да, я. Здравствуйте, Алексей Алексеевич.
— Где вы сейчас находитесь? Впрочем, это неважно. Можем ли мы сегодня встретиться? Вас ждут на Базе, как мы и уславливались.
— Но вы говорили о завтрашнем дне, четверге.
— Верно. Просто я подумал, что в ваших же интересах перебраться на Базу как можно скорее. Мы могли бы отправиться туда прямо сейчас.
— Нет, это не получится. У меня есть кое-какие дела.
— Хорошо, — согласился Кротов. — Назовите удобное для вас время и место, куда я пришлю машину.
Сергей некоторое время раздумывал. Он почему-то верил этому мумиеобразному человеку, а чутье редко подводило его.
— Семь часов утра, станция Хотьково, — сказал он наконец. — Говорите номер машины, я записываю…
— Что ж, удачных вам развлечений, — произнес напоследок Кротов. — Засим прощайте.
— Засим тоже, — отозвался Днищев, вешая трубку.
Он вышел на лестничную клетку, протянул Паше, продолжавшему занимать свой пост на поверженном валютчике, целлофановый пакет.
— Тут смокинг. Он тебе еще тогда понравился. Дарю. Надо только почистить кое-где.
— Спасибо! — обрадовался шофер. — Теперь на трассе даже дорожные столбики попадают. А тут дружки этого прибегали, да я их шуганул. Чего они к тебе привязались?
— Молодые еще, маются. Им бы наши заботы.
Днищев подхватил валютчика и поволок его вниз по лестнице.
— Вообще-то, Мишка, я тебе даже благодарен, — говорил он по дороге. — Ты, сам того не ведая, познакомил меня с такой чудесной девушкой, что я готов отдать тебе сто долларов. Но не сделаю этого, потому что ты подлый и жадный, а Бог таких не любит и наказывает. Я в данном случае рука Божья. Точнее, нога, — добавил Сергей, выволакивая Мишку из подъезда и отправляя его мощным пинком через палисадник.
Пока он шел к машине, валютчик поднялся с земли, дрожащей рукой вытащил из кармана свою стреляющую авторучку, направил ее в спину Днищева и нажал на спусковую кнопку, яростно выкрикнув:
— Получай, зар-раза!..
Пулька оцарапала плечо, задев кожу и окрасив рубашку пятном крови. Днищев с изумлением посмотрел назад. А Мишка, бросив авторучку, стал пятиться к стене. Потом он опустился на землю, вытянув ноги и закрыв лицо ладонями.
— И ты хотел меня убить? — спросил Сергей, подходя вплотную. — За какие-то паршивые сто долларов? Что же с тобой будет дальше, дружок? За такие поступки исключают из пионеров. Но я даже не буду тебя бить.
— Давай перевяжу, — сказал подошедший Карпуньков. — У меня в машине есть все необходимое. Ведь в сердце стрелял, гад!
— Брось. Мое сердце может поразить только любовь. И вот ради этой любви я его прощаю.
Днищев плюнул в сторону Мишки, повернулся и пошел к машине.
Глава двенадцатая
КУПАНИЕ В НАВОЗНОЙ ЖИЖЕ
По дороге в Хотьково Сергей несколько раз просил остановиться возле телефона-автомата, выходил, звонил Свете Муреновой, но ее квартира загадочно молчала. Он садился в машину и продолжал слушать рассуждения Карпунькова о психотропном воздействии на человека. Сердце ныло от тупой боли, сжималось, словно кто-то держал его в кулаке. В последнее время оно вело себя очень своевольно, капризно отвергая притоки крови, брыкаясь, стремясь вырваться из сдерживающей его оболочки.
— Что-то ты бледный, — встревоженно произнес Леша, отвлекаясь от своей лекции. — Когда все кончится, положу тебя в больницу на обследование.
