Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
Варенька сидела ни жива ни мертва, прикрученная бечевкой к стулу, и пучила глаза от удивления. Рот ее был заткнут белой нитяной жандармской перчаткой.
— Что, курва драная, убить меня захотела? — заорал на нее трясущимся от бешенства голосом Фаберовский. — Не на таких напала! Это кто там сказал внизу: «Потише»?
Он перегнулся через барьер.
В оркестре возникло замешательство, музыка расстроилась, и стало слышно, как на сцене переминается Дроссельмейер, пытаясь попасть в изменившийся ритм. В ложу постучали, и в приоткрытую дверь сунулся жандарм.
— Вот, ваше благородие, вы инструментик свой в коридоре забыли. — Он поставил в угол сковородник с зеркалом. — Ну что, отвести барышню к полковнику Ширинкину?
— Нет, я сам ее допрошу.
— Тогда позвольте-с у барышни перчатку забрать. Нам без нее не положено-с. Взамен могу платок предложить. — Жандарм порылся в кармане шаровар и достал скатанный в плотный шар засморканный носовой платок.
— Не надо! — просипела Варенька, с ужасом скосив на это орудие пытки глаза. — Я буду молчать.
— Вы будете говорить! — рявкнул на нее поляк и знаком велел жандарму убраться. — Кто вы такая?
— Варвара Алексеевна Мартынова, — пролепетала Варенька.
— Где вы проживали до ареста?
— На 8-й линии, в доме Мизулиной.
— Кто те двое, что были с вами?
— Соломон Варшавчик, слушатель Военно-медицинской академии, и Леонид Аксентьев, студент Технологического института.
— Как вы связаны со Свято-Владимирской лигой?
— Никак, — всхлипнула Варенька. — И руки у меня затекли.
— Привыкайте к кандалам. Учтите, вы зря запираетесь. Из этих двоих сейчас все вынут, и они же на вас все и свалят.
Поляка немного отпустило, и он присел на стул.
— Сколько вас еще здесь в театре?
— Мы втроем были, и еще Ксения Соловейчик и Ольга Храневич с Григорием Устрицыным, хозяином теплой портомойни у Морского корпуса. У них места на галерке на той стороне.
— Кто такой Митенька, который покушался на нас сегодня на Конюшенной? Кто его сообщники?
— Я не знаю никакого Митеньку… Мы не собирались ни на кого покушаться… Мы хотели из ложи балет посмотреть!
— Врешь, курва, — снова стал закипать поляк. — Я сам слышал, как ты с этими двумя следили за тем, приедет царь или нет. Молчать там, внизу!
Фаберовский схватил сковородник и опустил его за барьер.
— Ты, плешь в бакендбардах! Еще раз подашь голос, я спущусь вниз— и ты у меня по этапу загремишь!
Вытянув сковородник наверх в ложу, поляк поймал испуганный взгляд Вареньки.
— Изобретение жандармского ротмистра Целибатова, — сказал Фаберовский.
— Для осмотра женского полу на предмет хранения адских машин и револьверов под юбками без снятия оных. Я последний раз спрашиваю: кто такой Митенька?!
Варенька вдруг разрыдалась, затряслась вместе со стулом.
— Мы иногда сюда забираемся, когда здесь охранников нету. А их никогда не бывает, если Его Величество в театр не приезжает. У Соломона ключ от его комнаты как раз подходит. Мы уже раза три отсюда балет смотрели. А вы на нас набросились, как на злодеев каких. Прошлый раз нас охранник просто вытурил, когда мы думали, что его не будет. Соломон ему пиво из буфета принес, и все. Господин жандарм, отпустите меня домой…
Было ясно, что все это — чистая правда. Фаберовский растерянно оглядел темный зал. Бухарский эмир помахал ему платочком, а Артемий Иванович сидел в свой ложе, спиной к сцене, и чокался стаканом с кухмистером. Там царило полное семейное согласие. На сцене Щелкунчик ломал себе зубы об очередной орех.
«Сейчас сдохнет!» — подумал Фаберовский, глядя на его выверты, и стал лихорадочно искать в зале Сеньчукова. Кресло в партере, где он сидел полчаса назад, было пусто, и только измятая афишка белела на голубом бархате сидения. «Уж не отправился ли он по мою душу? Или по душу пана Артемия?»
— И надо же было вам именно сегодня полезть сюда в ложу! — сказал Фаберовский, подходя к всхлипывавшей барышне и развязывая веревки. — Хотите пива? Только у меня стакан один.
— Хочу, — ответила Варенька, разминая затекшие кисти. — А у вас много пива осталось?
— Да тут на донышке. Выпейте, и идите отсюда поскорее, пока сюда настоящие убийцы не полезли. Только у меня к вам просьба будет. — Фаберовский достал блокнот, вырвал из него лист и написал Артемию Ивановичу записку с предупреждением о Сеньчукове. — Спуститесь в третий ярус в ложу № 7, передайте вот эту записку. Может быть она спасет жизнь одному… хорошему человеку, — очень неискренне завершил фразу поляк. — А потом топайте домой лучше.
Варенька выпила пиво, промакнула глаза платком, оправила платье перед зеркалом на сковороднике и, взяв записку, удалилась. Фаберовский закрыл за ней дверь и снова просунул сковородник в ручку. Однако едва он успел сесть на стул и взять в руки бинокль, как в дверь стали ломиться.
— Кто? — вскочил поляк и направил револьвер на дверь.
— Это я, вашбродие, — раздался из коридора голос жандарма. — Девицу вашу словил. Бежала по коридору. Отпирается, говорит, будто это вы ее отпустили.
— Я отпустил.
Фаберовский вынул сковородник и вышел в коридор.
Жандарм крепко держал Вареньку за плечо.
— Так ее из театра все равно не выпустят, не велено никого выпускать. Вы уж, барышня, извините, служба.
— Ты вот что, любезный, — сказал поляк жандарму. — Пусть ВарвараАлексеевна спустится в третий ярус, передаст записку. А потом сюда возвращается. А ты смотри в оба. Увидишь адъютанта гвардейского в чине капитана — задержи, он из заговорщиков. Но смотри, при нем оружие наверняка.
Вернувшись к наблюдению, поляк убедился, что кресло Сеньчукова было по-прежнему пусто. Фаберовский направил бинокль на ложу Артемия Ивановича. Дочери кухмистера как завороженные глядели на сцену, Агриппина Ивановна также неотрывно и жалобно гипнотизировала люстру, кухмистер восторженно дирижировал пустой бутылкой, а сам Артемий Иванович, уже порядочно набравшийся, водил вслед за нею глазами. Внезапно он встал и, покачиваясь и хватаясь руками за невесту, тещу и тестя, вывалился в аванложу. Стало ясно, что Варенька добралась благополучно. Некоторое время обитатели ложи № 7 с беспокойством поглядывали на задернутую портьеру, потом Артемий Иванович вернулся со стаканом в руке и плюхнулся на свое место. Варенька появилась минуты через три, еще более растрепанная и красная.
— Я больше туда не пойду! — решительно сказала она. — Пусть меня лучше здесь убьют ваши убийцы. Это же просто чудовище! Разве можно приличным девицам делать такие ужасные предложения, да еще, когда видишь ее в первый раз!
— Что он вам такого страшного предложил?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
