До Лондона путь не близкий, и у Шарлотты было время о многом подумать и многое переоценить. Да, она готова простить мужу его слабость. В конце концов, Рэн мужчина! Между ними встала любовница? Но разве эта женщина может преподнести ему ценнейший подарок, право на который имеет только законная жена? Подарок, желанный для каждого мужчины? А она — супруга лорда Лавлейса и носит в себе его наследника! Или наследницу… Все должно произойти в первых числах мая!
Больше она не станет придираться к его друзьям и возражать против их скучнейших разговоров о делах и политике. Она превратится в гостеприимную хозяйку вечеров, которые будут происходить в их доме. Немалую часть времени она начнет посвящать ребенку! И деньги будет тратить более разумно.
В этом радостном настроении Шарлотта подъехала к своему лондонскому дому, взбежала по лестнице и забарабанила в дверь. Старый дворецкий тотчас же открыл, поскольку уже был предупрежден служанкой о приближении кареты хозяйки.
— Добрый день, миледи!
— Здравствуйте, Джефри! Где в это прекрасное утро может быть его сиятельство?
— Все еще у себя. Прикажете доложить?
В ответ Шарлотта подарила старому слуге одну из своих самых очаровательных улыбок и вспорхнула по лестнице на второй этаж…
Лорд Лавлейс все последние недели находился в столь мрачном состоянии духа, что домочадцы проходили мимо его двери только на цыпочках. Отсутствие графини очень чувствовалось, и это отмечала вся прислуга. Несмотря на свое легкомыслие и непредсказуемость, Шарлотта сумела создать в бывшем холостяцком доме атмосферу жизнерадостности и всеобщего доброжелательства. Поэтому без нее сразу стало сумрачно и уныло.
На несколько мгновений Лотта задержалась у двери спальни Рэна. Она намеренно не надела парик и не напудрила волосы, поскольку именно ее роскошные локоны когда-то покорили лорда Лавлейса. Чуть позже в такое же возбужденное состояние приводило мужа ее появление только в корсете и подвязках. Лотта с сожалением подумала, что последнее в данный момент неосуществимо.
Она вздохнула и с замиранием сердца повернула ручку двери.
Звук открываемой двери оторвал Рэна от чтения деловых бумаг, которые ему прислали из палаты лордов.
— Черт побери, Джефри! — с досадой крикнул он. — Я же просил меня не беспокоить!
— Должна признаться, милый, вы не очень-то приветливы!
До боли знакомое контральто заставило Рэна медленно поднять голову.
— Лотта… — сказал он равнодушно.
— Совершенно верно — Лотта! Графиня Лавлейс! Вы уже не встаете, встречая женщин, Рэн?
Лорд поднялся с кресла, но с таким трудом, будто его придавила какая-то неимоверная тяжесть.
— Вы могли бы и предупредить о приезде, — со вздохом сказал он.
— Могла бы. Но решила преподнести вам сюрприз.
Шарлотта сделала еще два шага вперед и остановилась посреди комнаты. Потом обошла вокруг стола и положила ладони на плечи Рэна.
— Несмотря на все, что между нами произошло, я больше не могу переносить разлуку, Рэн!
Рэндольф с усилием заставил себя взглянуть в лицо жены. Оно показалось ему еще более приветливым, радостным и сияющим, чем раньше. Его цвет был таким совершенным, какого не смог бы добиться ни один знаменитый портретист. И вообще Шарлотта никогда не выглядела столь привлекательно. Во всяком случае, Рэн ее такой не помнил… Не помнил… Не помнил…
Он вспомнил… Вспомнил совсем другое… То, отчего его душа, уже готовая распахнуться ей навстречу, сразу захлопнулась…
— Вы приехали из-за скандала с Дарлингтоном? — язвительно спросил Рэндольф.
— Почему вы так думаете? Ах, эти смешные слухи, будто Дарлингтон разбойник с большой дороги? Я только что хотела вам все рассказать!
Шок от появления жены у Рэндольфа прошел. Он посмотрел на нее спокойно и с отрешенным видом, очень медленно сказал ледяным тоном:
— Все обстоит очень серьезно. Помимо участия в сотнях ограблений, Дарлингтон обвиняется в похищении своей прежней пассии мисс Линдсей с целью шантажа и получения выкупа. Я почти уверен, что его повесят. Мне же предложено это обвинение поддержать.
У Лотты вытянулось лицо.
— Не говорите глупостей, Рэн! Дарлингтон никого не похищал. Уж во всяком случае, не Сабрину! Он до безумия влюблен в нее. И сам мне об этом сказал!
— Что вас, по-видимому, очень расстроило.
По тому, как Рэн стал перебирать лежащие на столе бумаги, Шарлотта поняла, что он крайне взволнован.
— Поначалу было действительно так, — тихим голосом призналась Шарлотта. — Но затем я пришла в себя и посмотрела на все совершенно другими глазами.
— Как на предательство?
— Вовсе не как на предательство, а как на любовь. Джек пришел ко мне и сказал, что хочет сделать Сабрину своей любовницей. — Шарлотта, покраснев, умолкла, но тут же заговорила снова: — Я знаю, вы посчитаете меня бессердечной, но я решила, что Сабрине лучше очутиться в объятиях благородного и мужественного аристократа Джека Дарлингтона, нежели погубить свою юность, сделавшись женой старой развалины Меррипейса.
Холод сковал сердце Рэна, когда он вновь поднял взгляд на жену.
— Вы, верно, изрядно поднаторели в жарких объятиях? Лотта снова вспыхнула, но заставила себя улыбнуться:
— Я их только предвижу. И надеюсь, очень скоро дождусь!
Рэн пропустил мимо ушей ее прозрачный намек. Шарлотта поняла, что момент упущен, и сокрушенно вздохнула:
— Наверное, ничто в этом мире не вечно!
— Сколько апломба в ваших словах, мадам! — процедил сквозь зубы Рэндольф.
— Неужели? А мне казалось, что за это время я сильно изменилась. Все случившееся стало для меня хорошим уроком.
— Все же как прикажете понимать ваше возвращение? — жестко спросил Лавлейс.
Брови Шарлотты взлетели вверх.
— Как понимать? Так и понимать, что я вернулась домой для новой, счастливой жизни. И кое за что готова перед вами извиниться.
Теперь вверх полезли уже брови Рэна:
— Только кое за что?!
— Ну, хорошо! Готова принести извинения за все, что натворила. Это вас устроит?
— Нет, если за ваш новый гардероб я начну получать сумасшедшие счета.
— Рэн, в вас нет ни капли романтики!
— Бесспорно.
Эти краткие ответы были так далеки от того, чего ожидала Шарлотта. Она вновь посмотрела в лицо мужу. В глазах его была усталость, а в уголках тонких губ — скорбь.
— Знаете, о чем я сейчас думаю, Рэн? О том, что вы вечно будете считать гинеи и пенсы. А жизнь слишком коротка, чтобы подчинять ее бухгалтерии.
Рэндольф вновь начал перебирать бумаги.
