– Скажу тебе по дружбе, ну и дурак же ты, раз сам не понимаешь, какое сокровище держишь в руках! Разумеется, скорее всего, ты позабавишься с этой девушкой и бросишь ее, когда пресытишься, а пресытишься, понятно, очень быстро. Но может быть, ты готов предложить Эсме законный брак, как только что сделал я?
– Это правда?
Не в силах ответить словами, Эсме лишь кивнула.
– И, я полагаю, ты приняла его предложение? Ты же сама говорила, что готова на все, лишь бы избежать брака с Майклзом!
Эсме понимала, что сейчас Йеном движут гнев и ревность, но его слова были слишком жестоки. В глазах ее, должно быть, отразилась боль, ибо лицо Гарольда покраснело от гнева.
– К твоему сведению, – надменно произнес он, – Эсме мне отказала. Судя по всему, она любит другого, но я продолжаю надеяться. Очень скоро она поймет, что этот «другой» недостоин ее…
Эсме почувствовала, что хватка Йена немного ослабла.
– Уходите, Гарольд, прошу вас! – умоляющим голосом проговорила она. – Вы же сами видите, что этот разговор бесполезен…
В последний раз с нескрываемым презрением посмотрев на посла, Гарольд резко повернулся и быстро покинул комнату, в то время как Йен продолжал стоять неподвижно, держась за спинку кресла. Он не сдвинулся с места, даже когда за Гарольдом захлопнулась калитка.
Так прошла, казалось, вечность.
– Почему ты отвергла его предложение, Эсме? – произнес он наконец.
– Не думаю, что это…
Йен обошел вокруг кресла и, встав напротив Эсме, скрестил руки на груди.
– Еще как важно! – В этот момент в облике Йена не осталось ничего от того грозного, неколебимого победителя, каким он выглядел всего лишь несколько минут назад. В-голосе его слышалась такая боль, что Эсме вдруг захотелось плакать.
– Дело в Раштоне, да? – тем же угрюмым голосом проговорил он. – Ты по-прежнему любишь его?
Эсме так резко поднялась, что Йен даже отступил на шаг. Но, поскольку этого ей показалось мало, следом она влепила ему звонкую пощечину.
– Гарольд прав, – с горечью произнесла Эсме, – ты действительно полный идиот. – Выскочив из комнаты, она бросилась вверх по лестнице; посол столь же стремительно последовал за ней. Еще секунда – и дверь, захлопнувшись, разделила бы их, но еще прежде Йен успел поймать Эсме за талию.
Она отчаянно пыталась вырываться, но Йен, конечно же, оказался сильнее.
– Отпусти меня! – в бессильной ярости выкрикнула она.
– Не спеши, красавица, – вкрадчиво ответил он. – Сначала мы должны кое-что выяснить.
– Стоит ли? – прошипела Эсме. – Я уже сто раз пыталась с тобой поговорить, но ты не хотел слушать! Я не изменю своего решения и не стану жить в твоем доме, если даже мне придется ночевать на улицах и просить милостыню! – Она принялась бить Йена босыми пятками, но эти удары, казалось, причиняли ему не больше боли, чем каменной скале.
– Ну, давай, – подзадорил он, – визжи громче! Чем сильнее ты отбиваешься, милочка, тем сильнее распаляешь мою страсть!
Поняв, что борьба бесполезна, Эсме вдруг обмякла и, пожалуй, упала бы, если бы Йен не держал ее за талию.
– Послушай, красавица, пора бы тебе наконец понять, что я не насильник! Если бы я был способен сделать это против твоей воли, то уже давно овладел бы тобой! Ну как ты не видишь, что все мои действия продиктованы лишь заботой о тебе!
– Возможно, но я тебе не верю! – прошептала она, с трудом соображая, что означают эти слова, – сексуальное возбуждение Йена начало передаваться и ей.
– А по-моему, ты себе не веришь, – уточнил он, – и поэтому все время пытаешься убежать от самой себя…
Раздвинув волосы Эсме, Йен коснулся губами ее шеи. Нарочно или случайно, но своим поцелуем он попал в самую чувствительную точку, словно оставив метку на ее коже.
– Не надо, прошу! – поморщилась она.
Йен резко повернул Эсме лицом к себе.
– Так кого ты все-таки любишь, из-за кого отказала Гарольду? – Зрачки его сузились. – Отвечай! Я все равно это узнаю!
Взгляды их встретились – и словно молния пронзила все существо Эсме. Она опустила глаза, чувствуя, что теперь не сможет солгать.
– Ты это уже знаешь, – прошептала она.
Лишь проговорив это, Эсме смогла снова поднять глаза и сразу заметила, что во взгляде Йена больше нет боли, – теперь этот взгляд стал открытым и словно бы просветленным.
Йен крепко прижал Эсме к своей груди, и их губы слились в поцелуе. Не желая больше противиться его ласкам, Эсме вложила в поцелуй всю накопившуюся страсть, ощущая, как поцелуй Йена проникает в самую ее душу.
– Я так долго ждал этого момента! – растроганно произнес он, когда поцелуй наконец закончился. – Надеюсь, ты в самом деле хочешь меня?
Эсме была просто не в силах ответить «нет».
– Да, – прошептала она.
Их губы слились в новом поцелуе – таком страстном, что все прежнее показалось Эсме совершенно незначительным. На этот раз она вся была охвачена огнем, в котором душа ее таяла, словно восковая кукла. Ничто на свете не могло сравниться с этой сладкой, мукой…
– Ты правда хочешь меня, детка? – повторил-Йен свой вопрос. – На этот раз ты не откажешь мне?
– Нет, Йен, нет… Нет, любимый!
«Любимый»… Это слово заставило Йена застонать от счастья. В его объятиях Эсме чувствовала себя так спокойно и уютно, что сама удивлялась, как могла она столь долго противиться этому. В глубине души девушка понимала, что это безумие, за которым настанет момент трезвости, но сейчас потребность в ласках Йена явно брала верх.
Губы Йена ласкали ее шею, лоб, глаза, и Эсме чувствовала, как в ней непреодолимой волной поднимается желание. Малейшее прикосновение этих губ словно зажигало в ее теле мириады искр, и все же к ее желанию примешивалась и некая толика страха – ведь Йен до сих пор не верил, что она девственница, и считал ее умелой, опытной женщиной, которая сама едва ли не лучше партнера знает, что делать. Ламун и Мей, разумеется, посвящали Эсме в тайны супружеского ложа, но, как правило, в весьма туманных выражениях, так что она понимала их лишь наполовину. Помнится, они говорили, что вначале чувствуешь боль, а уж потом…
Йен, очевидно, заметил, что Эсме одолевают какие-то сомнения, однако он продолжал не переставая целовать ее. Затем он легко, как перышко, подхватил ее на руки и понес в свою комнату.
Заходящее солнце наполняло спальню Йена пожаром лучей, окрашивая шелковый балдахин над кроватью и огромный ковер на стене в оранжевые тона, так что Эсме казалось, будто она тонет в море оранжевого огня.
Йен осторожно положил ее на кровать; глаза его напоминали мерцающие угольки, при этом в любой момент готовые разгореться пожаром. Опустившись рядом с Эсме, он осторожно коснулся пальцами ее щеки, словно не веря, что она находится рядом с ним.
