– Я догадываюсь, для чего ты отправляешься во дворец, Зульфия, – сочувственно проговорил корсар. – Но только боюсь, что у тебя ничего не выйдет из этой затеи.
То, что они увидели во дворце, можно было с полным основанием назвать столпотворением. Казалось, что здесь собрались все знатные люди города, чтобы выразить свое доброе расположение правителю, вернувшему себе законную власть. От обилия ярких нарядов, сверкающих драгоценностей и разноязыкой речи у Джулианы зарябило в глазах и зашумело в голове. Хорошо еще, что Хасана аль-Файсала многие знали в лицо и почтительно уступали дорогу ему и его спутнице.
Наконец благодаря Хасану, бесцеремонно расталкивавшему толпу, они выбрались на середину огромного зала. Здесь придворные расступались, образовывая просторный круг, центром которого являлось возвышение под зеленым парчовым балдахином, затканным золотыми полумесяцами и эмблемами династии Хусейни-дов. Под балдахином находились два трона, высокий и чуть поменьше, на которых горделиво восседал правитель Туниса со своей любимой женой.
Касим-бея Джулиане довелось лицезреть впервые, и теперь она могла убедиться, что Изабель ничуть не преувеличивала, рассказывая о его обаянии и привлекательности. Его смуглое лицо, окаймленное аккуратной черной бородкой, казалось довольно красивым, а проницательные, чуть насмешливые ярко-голубые глаза излучали мягкое очарование, делая их обладателя в одно и то же время похожим и на восточного владыку, и на европейца из аристократической фамилии. Впрочем, последнее обстоятельство уже не могло поразить Джулиану, она знала, что это – результат смешения кровей, обычный для больших гаремов, где матерями наследников часто становились европейские женщины. Вот и у Джаббара были серые глаза, доставшиеся ему в наследство от бабки-француженки, а матерью Касим-бея, как Джулиане недавно стало известно, являлась родная сестра Стивена Девери. Нельзя отрицать и того, что дядя и племянник и сами были очень похожи. Если бы Касим-бей сбрил бородку, а его глаза имели другой цвет, их родство стало бы очевидным для всех.
Одет новый правитель был со всей подобающей его сану пышностью: в золотистую тунику с длинными рукавами и алый кафтан без рукавов, расшитый золотом, бирюзой и сверкающими алмазами. На голове правителя, как и положено, красовался высокий белоснежный тюрбан, заколотый огромным темно-зеленым изумрудом.
Джулиана перевела взгляд на первую жену бея, получившую в виде особого исключения почетное право находиться рядом с господином во время торжественных церемоний, и ее сердце наполнилось необъяснимым тягостным ощущением. Изабель была одета не менее роскошно, чем ее супруг. Ее просторное платье из золотой парчи поблескивало алмазной россыпью и светло-красными, словно капельки незастывшей крови, звездочками из драгоценной шпинели. Ее прекрасные волосы скрывались под элегантно закрученным бирюзово-зеленым тюрбаном с пышным изогнутым пером и редким желтым бриллиантом. Спереди, как неизменная деталь туалета восточной женщины, крепилась дорогими застежками небольшая чадра, достигающая всего лишь до пояса, чтобы не скрывать великолепия золотистого сверкающего одеяния. Глаза Изабель под тонкими темно-коричневыми бровями, искусно подведенные сурьмой, победно поблескивали над линией плотной вуали, и каждый, на ком хоть на мгновение останавливался надменный, проницательный и строгий взгляд этой красивой женщины с властными манерами, невольно с почтительным трепетом опускал голову.
Джулиане сделалось еще больше не по себе. Как быстро Изабель вошла в свою новую роль! Но самым неприятным открытием было то очевидное обстоятельство, что сестра вовсе не играла какую-то чужую роль. Она явно чувствовала себя на своем месте среди этого чуждого Джулиане варварского великолепия, и эта жизнь, похоже, приходилась ей по нраву. И даже то, что теперь она носила другое имя, казалось, совершенно ее не смущало.
«Это какое-то нелепое наваждение, – с закипающим в глубине души возмущением думала Джулиана. – Все, что происходит с Изабель, – неправильно, а значит, не должно так продолжаться. Она должна, наконец, это понять! Моя сестра должна вернуться со мной в Англию, к своей семье, к привычному укладу жизни. Да разве возможны хотя бы сомнения на этот счет?!»
Кто-то легонько тронул ее за рукав. Обернувшись, девушка увидела, что это почтенный Саид-ага, новый главный евнух гарема. Только сейчас Джулиана заметила, что все вельможи постепенно покидают зал, а повелитель с женой встали с тронов и направились к выходу.
– Наша мудрейшая и достойнейшая госпожа Джамиля, любимая жена милостивого правителя Касима, да продлит Аллах дни его царствования, просит свою дорогую сестру Зульфию навестить ее в помещении гарема, – почтительно поклонившись Джулиане, произнес главный евнух. – Прошу тебя, уважаемая госпожа, следуй за мной. Я провожу тебя к нашей повелительнице.
Джулиана недоуменно вскинула брови. Значит, Изабель все же заметила ее, хотя, казалось, вовсе не смотрела в ее сторону? А может, даже новоиспеченным монархам дается этот особый дар – замечать все вокруг и знать обо всем, что творится в их владениях?
– Что ж, веди меня к твоей повелительнице, почтенный Саид-ага, – чуть насмешливо ответила она. – Хотя, сказать по чести, я и сама могла бы отыскать дорогу в гарем. Ведь я как-никак провела там больше восьми месяцев! Подумать только!
Сопровождаемая Хасаном и главным евнухом, Джулиана шла по знакомым переходам и внутренним дворикам огромного дворца туда, где надеялась больше никогда не появляться. Теперь, конечно, все изменилось и она больше не пленница золотой клетки, но все же неприятное ощущение возрастало по их приближении к высоким, охраняемым дверям гарема. На минуту в душу девушки даже закрался какой-то нелепый страх – а вдруг, едва двери захлопнутся за ее спиной, она снова окажется в ловушке, снова утратит с таким трудом обретенную свободу?
– Не дрожи так, лалла. Если тебя снова заточат в гареме тунисского бея, друзья найдут возможность освободить тебя, – услышала Джулиана позади себя насмешливый голос Хасана. Обернувшись, девушка бросила на корсара благодарный взгляд и уже без прежнего трепета переступила порог женской половины сераля.
К удивлению Джулианы, ее провели в ее же собственные комнаты – вернее, те комнаты, которые она занимала, когда стала фавориткой Джаббара. Как объяснил Саид-ага, великая госпожа Джамиля живет в этом помещении временно, пока роскошные апартаменты первой кадин заново отделываются после того, как их покинула лалла Халима. К приходу Джулианы Изабель уже нетерпеливо расхаживала по голубой гостиной с малиновыми диванчиками, поджидая сестру.
Любимая жена Касим-бея оставалась в том же наряде, что и на приеме в большом зале, только без чадры. С высокой точеной шеи спускались несколько нитей отборного крупного жемчуга и варварское ожерелье из рубинов и изумрудов, в ушах поблескивали длинные висячие сережки из более темных изумрудов и алмазов. Джулиана невольно поморщилась при виде всего этого бьющего в глаза восточного великолепия. Бог свидетель, ее старшая сестра всегда отличалась безукоризненным вкусом, куда же он теперь подевался? В этом дорогом сверкающем наряде Изабель Вудвиль походила не на знатную утонченную английскую аристократку, а на рождественскую елку… Или… на первую жену могущественного правителя Туниса, высокочтимую госпожу Джамилю?
