— Нет.
Табризия вздохнула и расслабилась. Хорошо было лежать в теплых объятиях Париса, вдали от чужих любопытных глаз. Однако Парис совсем проснулся и, улыбаясь, повернул ее лицом к себе. Растрепанная и заспанная она казалась ему еще красивее.
— Я узнал один твой секрет, — прошептал он.
— Это какой? — покраснела Табризия.
— Можешь поправить, если я ошибусь. Думаю, тебе нравится, когда тебя целуют.
Парис жадно впился взглядом в ее губы, и у нее возникло опасение, что он снова возбудит в ней вчерашние желания. Его губы легко коснулись ее губ, намеренно бегло, словно дразня. Потом пробежались к уху и обратно. Парис целовал ее виски, веки, снова губы и на этот раз получил ответ, которого ждал. Табризия крепко прильнула к нему ртом.
Его губы опустились ниже, к шее. Стянув рубашку с белоснежных плеч, он оголил одну грудь, открыв ее своему жадному взору и рту. Сосок моментально затвердел, выдавая реакцию Табризии на прикосновения мужа. Она попыталась скрыть вспыхнувший на щеках румянец, уткнувшись в его волосатую грудь. Возле ее губ оказался маленький сосок. Табризия поцеловала его и лизнула кончиком языка. Он тут же отозвался. Парис улыбнулся.
Внезапно открылась дверь, и появилась миссис Холл с завтраком на подносе
— Боже мой, женщина! Да как ты осмелилась? — завопил Парис. Однако всем было ясно, что по-настоящему он не сердится.
— Извините, милорд. Но внизу вас все ждут. Новый жених сгорает от нетерпения увезти невесту в свой замок.
— Не понимаю, почему. Здесь у нас кровати очень удобные, — пробормотал он, забывая о служанке и глядя на любимую.
Табризия почувствовала, что появление миссис Холл ничуть не остудило его желания. И символ этого желания упирался ей в бедро, твердый и пульсирующий. Она сгорала от стыда — миссис Холл застала их в столь интимной позе! Ей хотелось немедленно задернуть занавес вокруг кровати и спрятаться. А старушка ничуть не смутилась.
— Думаю, на вас придется опрокинуть ведро холодной воды, иначе не оторвать друг от друга, — засмеялась она.
Насладившись смущением Табризии, Парис галантно пришел ей на помощь, решив действовать против миссис Холл ее же оружием. Он откинул одеяло и похлопал ладонью по постели.
— Идите, миссис Холл, теперь ваша очередь, — пригласил он ее.
Женщина закрыла фартуком глаза, ослепленная его наготой.
— О, ваше сиятельство, перестаньте молоть чепуху!
Табризия захихикала, когда служанка выскочила из комнаты. Она потянулась к одеялу, но Парис остановил ее руку.
— Пожалуйста, не укрывайся, — попросил он.
— Прохладно, — сказала она извиняющимся тоном.
— Голый Парис тут же пошел к камину помешать угли и подкинуть кусок торфа побольше. Он опустился на колени перед огнем, и его замечательное тело заинтересовало Табризию. Она поймала себя на том, что любуется мускулами широких плеч и спины. Почувствовав ее взгляд, Парис улыбнулся. Постепенно она перестает бояться его и робеть. В общем, ему нравилась ее скромность. Он научит ее быть смелой и даже распущенной, но не сейчас. Сначала он насладится драгоценным даром невинности, который редко достается большинству мужчин. Стараясь скрыть шрам на бедре, он надел брюки и подал в постель поднос с едой. На нем громоздились дюжина яиц, гора тушеных бараньих почек, мясо, кувшин с горячим элем и тарелка свежеиспеченных ячменных лепешек с черносливом Табризия вздрогнула при виде такого обилия пищи. Она взяла маленький кусочек лепешки, но так и оставила нетронутым на тарелке, с удивлением наблюдая, как муж постепенно очистил весь поднос. Потом она смотрела, как он принимал ванну, одевался в расшитую рубашку и камзол цвета красного вина, по последней моде.
— Я не буду бриться сейчас, оставлю до вечера, чтобы не поцарапать твою нежную кожу
Когда Табризия спустилась вниз, девушки подскочили к ней, окружили. Они хотели знать, как она, пришла ли в себя после пережитых испытаний, но тактично не задавали вопросов, как велел Парис.
У Шеннон кружилась голова от предстоящих перемен.
— Хочу, чтобы все поехали в Дуглас к нам на свадьбу. И остались у нас на месяц! Я требую! — решительно заявила она.
Джеймс поднял бокал.
— Говорит моя графиня!
— Трой и Дамаскус могут тебя сопровождать, — сказал Парис. — Но мы с Табризией приедем только на свадьбу. Я не могу оставить замок без защиты, всегда есть угроза нападения.
— Близнецы тоже могут поехать, — сказала Табризия.
Парис воспротивился.
— Нет. Они поедут только с нами. Туда и обратно. Я не спущу с них глаз.
Все уже знали, что Александрия участвовала в последнем рейде и вернулась обратно целая и невредимая. Парис не собирался разглашать, что случилось на самом деле, но и не простил сестре ее поведения.
Табризия взяла его за руку и увлекла в сторону.
— Если ты позволишь им поехать, мы сможем побыть одни и вдвоем отправиться в Дуглас. — Она искушала его, ее взгляд был полон мольбы.
И Парис передумал.
— Ну ладно. Вы тоже можете собирать вещи, но предупреждаю: я жду от обоих образцового поведения! Ради Бога, не позорьте меня перед кланом Дугласа.
Табризия с трудом верила, что все уедут, но уже в середине дня кавалькада Дугласа готова была отправиться в путь. Это произошло лишь благодаря стараниям Шеннон, организовавшей слуг, сестер и всех в доме.
Парис пришел в восторг.
— Ого, Джеймс! Твои люди потрясающи! Какие ливреи! Я и сам не против немногой пустить пыль в глаза. Почему бы мне не взять полсотни своих мужчин и не проводить вас? Трой, возьми пятьдесят всадников, пускай наденут ливреи, и я поеду.
Он предупредил Яна, что его не будет часа два, и велел расставить охрану у каждого входа. Когда Табризия увидела, как Парис вынимает пару пистолетов из ящика, она со страхом попросила:
— Ради Бога, будь осторожен!
Он подошел к ней, взял за подбородок.
— Нет такой силы на земле, которая могла бы удержать меня вдали от тебя этой ночью.
Не больше часа проехал Парис вместе со всеми и, пожелав счастливого пути братьям и сестрам, с полусотней своих людей повернул на восток, назад, к побережью. Эти воины хорошо показали себя в рейде на Гордонов, он остался ими очень доволен. Вернувшись в бараки, они настояли, чтобы лорд Кокберн поужинал с ними, и Парис согласился.
Табризия видела, как возвращался Парис, видела длинную цепь всадников, над которыми реяли знамена. Ее сердце зажглось радостью. Она кинулась вниз, надела самое лучшее платье, сделала новую, очень сложную прическу и заколола волосы стрекозой, усыпанной драгоценными камнями, — она нашла ее утром под подушкой. Потом торопливо выдворила из комнаты миссис Холл и села ждать Париса.
