Олег оценивающе оглядел кабинет Вахтанга. Помещение представляло собой нечто среднее между домашней кухней и жилой комнатой. На окне висели плотные бежевые шторы, из-за которых выглядывала сложенная раскладушка. В углу стоял большой холодильник с цветным телевизором наверху. Рядом с ним на тумбочке разместились маленькая электроплитка и чайник. Над большим роскошным письменным столом Вахтанга, о котором мог бы мечтать любой советский бюрократ, висел в массивной раме, покрашенной под позолоту, портрет всадника на вороном коне. Художник был очень смелым фантастом, изобразив вздыбленного коня на вершине заснеженной горы. Всадник лихо проткнул своей сверкающей саблей белое облако над собой. Вместо кавказской бурки на его плечи была накинута парадная шинель советского офицера с золочёными погонами. Приглядевшись в лицо всадника, Олег узнал в нём Вахтанга. Правда, с чёрными бутафорскими усами, клок волос для которых, казалось, был вырван из мохнатой дикой папахи на голове изображённого персонажа.
— Твой случай ещё ерунда, — сказал Вахтанг, обратившись к Олегу. — Месяца три назад я по ошибке начальника следственного управления города зачморил.
— Земцова? — спросил Олег.
— Да, его. Знакомы? — удивился Вахтанг.
— Он раньше у нас в городе начальником следствия был, — пояснил Олег.
Участники застолья громко рассмеялись. Михаил Шестопалов от смеха выронил маринованный огурец на пол. Из-под стола Вахтанга выскочил трёхмесячный щенок немецкой овчарки и начал его обнюхивать. Заметив это, Вахтанг скомандовал ему: "Казбек, на место!". Олег нагнулся и протянул руку, чтобы погладить щенка, но тот, фыркая, покорно побрёл в картонную конуру под столом, обклеенную вырезками из эротических журналов.
— Тут у нашего прокурора день рождения был, — продолжил Вахтанг рассказывать Олегу. — Толпа съехалась. Чекисты, таможенники, командиры частей, менты. До ночи тут гудели. А внизу, на лестнице, лампочка погасла. Может, разбили, хрен его знает. Я домой собрался. Спускаюсь по лестнице — темно. Еле выход нащупал. Тут мне кто-то пятернёй в морду попал. Я толкнул в ответ. Короче, сцепились, выкатились на улицу, а там тоже темно. Вечер, зима. Думаю, что за сука такая наглая? Достаю пистолет и предупредительный в воздух — "Бах!". И тут же командую: "На колени, пидор!". Он что-то сказать пытался, а я ствол на него навожу и говорю: "Молчать, урод!". Он заткнулся. А я под сильным градусом был, начал измываться над ним. Говорю ему: "Если все мои плевки поймаешь, будешь жить…". Я раза три ему в рожу плюнул, он вроде бы рот открывал, старался. Темно было, я точно не видел.
— Это Земцов был? — изумлённо спросил Олег.
— Оказалось, да, — ответил Вахтанг. — Приехал нашего шефа поздравлять, а я ему в рот наплевал.
Все покатились со смеху. Олег с искренним удовольствием представил описанную Вахтангом сцену.
— Прокурор мне после этого до сих пор пистолет не отдаёт, — пожаловался Вахтанг.
Лукьяненко опять разлил по стаканам водку. Мамрикашвили взял сигарету и закурил. Его изысканная манера курить заинтересовала Лунина. Было непривычно смотреть на то, как Вахтанг отводил руку с дымящейся сигаретой ото рта, медленно описывая ею в воздухе невидимую дугу.
— А ты к нам зачем пожаловал? — спросил Лукьяненко Лунина, протягивая ему наполовину налитый стакан. — Может, помощь нужна?
— Он меня допрашивать приехал, — ответил за Лунина Шестопалов. — Я свидетель по его делу.
Лукьяненко и Мамрикашвили, искренне удивившись, посмотрели на Шестопалова.
— Так вот кого пытать надо было! — рассмеялся Вахтанг.
— Я не герой, я всё и так расскажу, — подыграл шутке Вахтанга Михаил и поднял руки вверх.
— А если серьёзно? — спросил Шестопалова Лукьяненко.
— А если серьёзно, то дело смешное, — Шестопалов аккуратно положил розовый ломтик ветчины на кусок хлеба и вонзил в бутерброд свои зубы. — Я стал свидетелем страшных деяний некрофила.
— Блядь, меня сейчас опять стошнит, — поперхнулся Лукьяненко.
— Помнишь, Ваха, мы с тобой в начале лета в Тюмень в командировку ездили? — пережёвывая бутерброд, спросил Вахтанга Михаил. — Помнишь санитара, который в морге ночевал? Так вот, этот чудик, оказывается, прошлой осенью труп одной девицы украл и у себя в погребе "поселил".
— Ужас какой, — выдохнул Вахтанг.
— А Олег, оказывается, уже несколько месяцев труп этой девчонки искал, — продолжал жевать и говорить Михаил.
— Тебе живых девок мало? — взглянув на Лунина, засмеялся Вахтанг.
— Это нашему прокурору она понадобилась, — ответил на шутку Вахтанга Олег.
— Миша, но ты-то здесь причём? — вернул разговор в серьёзное русло Лукьяненко.
— А притом, что когда мы с Вахой приехали в морг на вскрытие, — прихлебнув вишнёвого сока из пластикового стаканчика, сказал Михаил, — я там поскользнулся на презервативе на полу. Прилип он к моему ботинку. Я подумал, что это, может быть, вместе с каким-нибудь трупом туда попало. А сам наехал на этого санитара в шутку. Мол, какое блядство развёл. Я даже и не предполагал, что это всё так серьёзно.
— Так вот, — перехватил повествование Олег. — После этого наезда Миши на санитара тот так испугался, подумал, что его разоблачили, и скоро к нему наведаемся мы, менты. В ту же ночь он решил перепрятать труп в лесу. Но случайно ночной патруль милиции увидел, как какой-то парень что-то везёт по улице подозрительное на больничной каталке, решил притормозить… Так, благодаря Мише, преступление было раскрыто.
— А ещё некоторые умники в Москве говорят, что военная прокуратура не нужна, — пустился в пространные рассуждения Вахтанг. — Говорят, мы только и делаем, что беспредел в армии покрываем. А тут, оказывается, стоило нашему Мишке только рыкнуть, и вот вам — раскрытие.
— А что теперь этому санитару грозит? — спросил Олега Вячеслав Лукьяненко.
— Ему уже теперь ничего не грозит, — ответил Олег. — Он умер через неделю после судебно-психиатрической экспертизы. От заражения крови. Отравился трупным ядом. Если с другими покойницами он предохранялся — боялся, что во время экспертизы трупа его такое баловство обнаружится, — то с похищенной девицей он считал это ненужным.
— Доигрался, малец, — заключил Вахтанг. — Смерть некрофилам от некрофилии… Погоди, Олежка. А почему до сих пор расследуете? Почему не прекратили по пять-вoсемь?[15]
— А ты попробуй нашему прокурору это объясни, — пожаловался Олег. — Я уже приходил к нему с постановлением о прекращении дела, а он, гад, взял и отменил его. Сказал, что я ничего не выяснил, следствие неполное. Ну и отправил меня сюда, в Ёбург, Мишу допрашивать.
