— Чарльз! — закричала Долли, и тут Островский схватил ее и прикрылся ею как живым щитом, приставив пистолет к виску девушки.
— Положите пистолеты, герцог, иначе я прострелю ей голову, — вежливо по-английски заявил Островский.
Чарльз повернулся на крик жены и увидел ужасную картину: Долли почти висела в воздухе, едва касаясь носками сапог пола: Островский держал ее одной рукой за шею, прикрываясь девушкой, а второй рукой прижимал пистолет к ее виску. Он так высоко поднял Долли, что его голова не была видна за пышными волосами молодой герцогини.
В мозгу Чарльза пронеслась ужасная мысль, что преступник держит его жену на весу, его руки скоро устанут и, не дай бог, у него сдадут нервы, тогда негодяй застрелит Долли.
— Я положу пистолеты и выйду из домика, а потом выходите вы, только оставьте женщин здесь, — предложил герцог, кладя пистолеты на пол.
— Толкни их ко мне, — велел Островский.
Молодой человек толкнул ногой оба пистолета, и они отлетели к Лаврентию.
— Теперь выходи за дверь и не вздумай шутить, я выйду с твоей женой, малейшее твое движение — и я прострелю ей голову.
Чарльз вышел за дверь, поднял шпагу, оставленную Долли, и достал из-за голенища длинный морской нож. Топая, он прошел по настилу, и тут же вернулся, бесшумно ступая на носках мягких сапог. Дверь домика отворилась и, толкая перед собой Долли, на мостки ступил Островский. Стремительным ударом шпаги Чарльз рассек до кости руку, в которой тот держал пистолет и, оттолкнув локтем Долли, вонзил нож под ребра преступника. Лаврентий обмяк, выпустил из здоровой руки узелок с драгоценностями и рухнул на мостки.
— Минута, — пробормотал Чарльз, поднимая с настила бледную Долли.
Глаза Лаврентия побелели, закатились, и через минуту он действительно умер.
— Вот и все, не плачь, — сказал герцог, обнял жену и прижал к себе, — я же просил тебя не ездить сюда одну!..
— Он обещал убить Дашу, — всхлипывала Долли, — ты бы не пустил меня, и она бы погибла.
— Он убил бы вас обеих. Разве ты не понимаешь? — грустно объяснил герцог, — ну почему ты мне не доверяешь?!
Долли нечего было сказать, и она заплакала навзрыд. Муж обнял ее, утешая:
— Не нужно, милая, пойдем, освободим Дашу и поедем домой. Следует вызвать судью, — он провел Долли в домик, где по-прежнему лежала на столе связанная Даша. Перерезав веревки, он помог девушке подняться и, сняв сюртук, накинул ей на плечи, закрывая разорванное платье.
— Даша, вы сможете ехать верхом? — спросил он девушку.
— Да, наверное, — храбро ответила Даша, едва стоящая на ногах.
Герцог вывел их обеих из домика, подсадил Дашу на Золотого, а сам сел на Крылатого и протянул руку жене. Долли поставила ногу на носок его сапога, и Чарльз подтянул ее в седло. Девушка села впереди мужа и прижалась к его груди. Они медленно поехали по дороге к дому, щадя избитую Дашу.
Дома Гленорг отправил обеих девушек в их комнаты, а сам послал в соседний городок за судьей. Когда тот прибыл, он сам отвез его к домику на озере и объяснил, как развивались события. Они подобрали узелок с драгоценностями, все еще лежащий на мостках около трупа Островского. Судья осмотрел всё оружие, найденное на месте преступления и, записав показания хозяина имения, отбыл в город, разрешив похоронить тела преступников. Чарльз отдал необходимые распоряжения и, взяв узелок с драгоценностями, поехал к жене.
Когда Долли, поддерживая Дашу, свернула в коридор к своей спальне, на них как ураган налетела Лиза.
— Долли, вы живы? — воскликнула она, схватила обеих девушек за руки и замерла, как будто вслушиваясь в то, что было слышно ей одной.
— Лизонька, Даша избита, а я еле стою на ногах. Давай положим ее в постель, и ты побудь с ней, пожалуйста, — устало попросила сестру Долли. — Я потом тебе всё расскажу.
— Можешь не рассказывать, не бередить душу, я уже все знаю — вы обе мне всё сказали своими руками, — ласково успокоила ее Лиза. — Герцог совершил для нашей семьи неоценимое благодеяние, о котором говорили мама и бабушка: он спас твою жизнь и жизнь Даши, и теперь ты будешь с ним счастлива.
Девушки дошли до спальни Даши Морозовой и вдвоем уложили девушку в постель. Даша сразу же закрыла глаза и провалилась в тяжелый сон. Лиза пододвинула стул к ее постели и села, а Долли стала рядом, глядя сверху на светлые пепельные локоны, рассыпавшиеся по плечам сестры.
— Лиза, а что ты такое сказала вчера графу Печерскому, что он сегодня спрашивал о тебе?
— А что он спрашивал? — голос Лизы задрожал, но головы она не подняла.
— Он хотел знать, кто та девушка, которая была одета цыганкой.
— Ты ничего ему не сказала? — взмолилась сестра, глядя на Долли.
— Нет, не сказала. Но что же ты сказала ему? — со вздохом взглянув в янтарные глаза, теперь полные слез, спросила старшая сестра.
— Я сказала то, что мне поведала его рука: он полюбит женщину, которую потеряет, и долго будет искать, пока не найдет ее в храме…
— Лиза, неужели ты это почувствовала, взяв его за руку? — удивилась герцогиня, сомнения вновь шевельнулись в ее душе.
— Да, дорогая, так оно и было, так же, как рука твоего мужа сказала мне, что он тебя мучительно любит, — подтвердила Лиза и нежно улыбнулась.
— Нет, ты ошиблась, это я ничего не могу с собой поделать — меня так тянет к нему, а он только дружит со мной… — засомневалась Долли.
— Попробуй, поговори с ним, — предложила младшая сестра, — и ты поймешь, что я права. А сейчас иди ложись, ты еле стоишь на ногах.
Долли согласилась и пошла в свою спальню. Она велела Зое наполнить ей ванну, и когда слуги натаскали воды, легла в теплую воду и закрыла глаза. Страшные картины сегодняшнего утра вновь встали перед ней, и девушка тихо застонала, не открывая глаз.
— Тихо, дорогая, всё позади. Обещаю, что с тобой больше никогда ничего плохого не случится, — прозвучал над ее головой голос герцога.
Долли напряглась, но странное чувство удовольствия от того, что муж смотрит на нее обнаженную, теплой волной побежало по жилам, окрасив румянцем лицо и грудь. Она так и лежала, не открывая глаз, и только частое дыхание сказало Чарльзу, как волнуется его молодая герцогиня. Он опустился на колени около мраморного бассейна, в котором лежала жена, снял и отбросил сюртук, закатал рукава рубашки и опустил руки в теплую воду.
Герцог нежно провел кончиками пальцев по плечам Долли, погладил ямочки ключиц, а потом положил руки на грудь жены и замер. Он увидел, как задрожали и сжались пальцы маленьких рук, а по лицу девушки скользнула тень испуга.
— Не бойся меня, Лисичка, прошу тебя. Я никогда не причиню тебе боли, не сделаю зла. Ты так ослепительно прекрасна, что я не могу удержаться от искушения прикоснуться к тебе. Позволь мне это. — Чарльз нежно обвел большими пальцами розовые соски, поднявшиеся под его лаской.
