— Где она?
Питер как привязанный трусил за братом, когда тот торопливо, огромными шагами пересекал внутренний двор. Люди, попадавшиеся Экстону на пути, — стражники, слуги, крестьяне и дети, — сторонились его и жались к стенам, все опасались грозного лорда, когда он появлялся перед своими подданными, охваченный гневом.
— Да не могла она пропасть. Ты же сам знаешь, что это невозможно! — говорил Питер, стараясь не отставать от Экстона.
— В таком случае куда она запропастилась? — прорычал Экстон, врываясь, словно буря, в большой зал замка. С его приходом всякая деятельность в зале мгновенно прекратилась. Даже леди Милдред, которая вела беседу с одной из женщин, замолчала, но при этом, не моргнув глазом, выдержала его полыхавший молниями взгляд.
— Она находится у меня в покоях.
Прибавлять что-то к этому было бесполезно. Все равно ее голос заглушили бы громогласные проклятия Экстона, который, проревев что-то невразумительно-угрожающее, сразу же бросился к лестнице, ведущей на верхние этажи башни.
Линии сразу узнала его шаги. И неудивительно — тяжелую поступь милорда узнал бы всякий, даже тот, кто был туговат на ухо. В течение минуты, которая понадобилась Экстону, чтобы взлететь на третий этаж и пересечь коридор, она успела повязать волосы шнурком и усесться поближе к окну — словом, как можно дальше от двери. Выглядела она прекрасно — волосы были причесаны волосок к волоску, а платье сидело безукоризненно и очень ей шло. При этом, правда, она тряслась, как осиновый лист на ветру, а ладони у нее увлажнились от пота.
Дверь с грохотом распахнулась, и Экстон вошел в комнату. Оказавшись с ним наедине, Линии неожиданно позабыла про страх. Экстон был красив, как всегда, хотя одежда его местами была заляпана грязью и промокла от пота — свидетельства неустанных утренних трудов. Он смотрел на нее в упор, и Линии знала, что в этот момент он ее ненавидел. Что ж, она предала его, и он был вправе так относиться к ней. Но она ненавидеть его не могла. Линии была безумно рада его видеть — ведь она больше двух суток провела в темнице и была лишена этого дивного зрелища. При взгляде на Экстона она испытала неподдельный восторг, что любому другому в ее положении показалось бы абсурдом. Зато на нее он действовал благотворно, возрождал ее к жизни, заставлял с силой биться сердце и наполнял легкие воздухом. Некоторое время он сердито смотрел на нее и молчал. Покои леди Милдред вдруг сделались вместилищем удивительно сильных и противоречивых чувств и эмоций, от которых, казалось, здесь нагревался даже воздух. Но сильные чувства — за редким исключением — имеют обыкновение вспыхивать, а потом гаснуть, уподобляясь в этом огню. Ненависть — достигнув предела в душе Экстона, она мгновенно улетучилась. Теперь они стояли друг против друга и их не разделяли уже ни гнев, ни злоба. Неожиданно Экстон отступил на шаг, и Линии показалось, что он сию минуту исчезнет. Она протестующим жестом воздела руку к потолку и умоляющим голосом произнесла:
— Мне очень хотелось увидеть тебя хотя бы еще раз… но я на это и не надеялась. — Потом она вспомнила, по какому печальному поводу они встретились в покоях у леди Милдред, и приуныла. — Это что же, наша прощальная встреча?
Экстон вздрогнул, потому что в этот момент его охватило желание такой невероятной силы, что, казалось, он не сможет ему противостоять. Когда выяснилось, что эту женщину освободили из темницы, в которую он ее посадил, Экстон был вне себя от гнева. Но к гневу примешивалось еще и чувство утраты. Нынче же, когда он встретил ее, два эти чувства столь причудливо переплелись между собой, что дали жизнь третьему, еще более могучему чувству, совсем, правда, иного рода, нежели первые два.
Он хотел ее. Ему нужно было ее тело, но теперь одного только тела было мало — ему требовались ее душевное тепло, ее нежность. Ему не хватало ее радостной улыбки, с которой по вечерам она встречала его. Ну и наконец, ему хотелось, чтобы она испытывала к нему столь же глубокие чувства, какие он испытывал к ней.
— Люцифер и Иуда! — выругался он, в очередной раз содрогаясь от силы охватившего его желания. Оно было странным, поскольку перед ним стоял его собственый Иуда — женщина, которая клялась любить его до гроба, этом каждый день их совместной жизни его предавала. И тем не менее ему хотелось позабыть на время о свои следственных владениях и о ее предательстве и при Линии к своей груди. И поэтому он снова сделал шаг назад. Экстон пытался собраться, привести в порядок мучавшие его чувства, а главное — укротить свою неудержимую страсть к этой женщине.
— Вот-вот должен появиться герцог Генри — с твоей сестрой и с ее женишком, которого уже можно считать человеком конченым. Хотя результат тяжбы, таким образом предрешен, твоя судьба, Линни, все еще остается под вопросом.
Экстон замолчал. Что он такое говорит? Что имеет в виду? Неужто хочет предоставить ей возможность решить свою судьбу самостоятельно?
Экстон справился с неожиданно охватившей его слабостью и тыльной стороной ладони отер со лба холодный пот.
— Есть ли у тебя какие-нибудь пожелания, прежде чем твоя судьба исполнится?
Линни отрицательно помотала головой, но ее глаза, потемневшие, словно море в бурю, и наполнившиеся к его ужасу — слезами, неотрывно за ним наблюдали и были красноречивее любых слов. Экстон усилием воли постарался заставить себя быть жестоким — таким же, какой она была по отношению к нему.
— Только не пытайся обратить эти полные печали глаза на герцога Генри. И не тешь себя надеждой, что он предложит тебе свое покровительство или найдет тебе подходящего мужа среди тех, кто добивается его милостей. Ты теперь ничего не стоишь, — продолжал он, с каждым словом все больше наливаясь злобой. — Приданого у тебя нет, да и девственность — увы! — тоже потеряна безвозвратно. Для Генри — да и для любого из его окружения — ты представляешь ценность в одном-единственном смысле!
Он замолчал, поскольку ему в голову пришла совершенно сумасшедшая мысль. При всем том это было единственное решение, вполне совпадавшее с тем, что затеяла эта женщина.
Экстон пересек комнату и схватил лже-Беатрис за руки. Его хватка была такой сильной и жестокой, что слезы, которыми полнились глаза Линни, пролились и двумя серебристыми ручейками увлажнили ее щеки. Хотя в груди Экстона кипели гнев и злоба, он был не в силах долго созерцать ее искаженное страданием лицо.
— Я сохраню тебя, — пробормотал он, глядя сверху вниз в ее лучившиеся от слез глаза. — Я сберегу тебя для себя и буду держать в потаенном месте, где никто, кроме меня, не сможет тобой обладать.
Он прижал Линни к себе, чтобы лучше ощутить теплые, нежные округлости ее тела. Экстон жадно вдыхал аромат ее волос, наслаждался нежностью ее кожи. Желание затмило его разум, лишило воли, заставило уступить зову плоти. Экстон, словно перышко, поднял ее на руки. Кровать стояла рядом и так и манила к себе. Хотя Линии пыталась оказать ему сопротивление, разумеется, он не обратил на это внимания.
— Молчи, — прорычал он, швырнув ее на постель, обрушился на нее всей тяжестью своего тела.
