Она с совершеннейшей отчетливостью поняла, что это ее сейчас вызовут на подиум. Ее!
И когда Питер раскрывал конверт и разворачивал бумажку с именем, она уже все знала…
Татьяна не помнила, как выходила. В ушах звенел голос Питера Болдуина: «Леди и джентльмены, Таня Розен! Приветствуем нового лауреата!»
– С Богом! – Колин тихонько пожал ей руку, как бы напоминая: я с тобой, вся наша съемочная группа с тобой, мы все безумно за тебя рады.
Таня потом не могла вспомнить, как она встала с кресла, как под гром рукоплесканий выходила на сцену. Казалось, ноги несли ее сами, не согласуясь с ее осознанной волей. Все происходящее казалось каким-то нереальным. Даже тот сон, который она видела этой ночью, был наполнен большим ощущением реальности, чем-то, что происходило с ней в этот момент.
Фейерверк фотовспышек, рев аплодисментов. Она уже на сцене, в самом центре событий, в центре вселенной. А дома сейчас плачут у телевизора ее сыновья и сестренка Лизка. И где-то в далекой России друзья-приятели ее юности, забросив все свои дела, в изумлении таращатся на голубой экран телевизора. И где-то совсем далеко, в другом мире, расстояние до которого измеряется не километрами, а чем-то иным, куда более весомым, в этом другом мире Паша… Видит ли он ее сейчас? Интересно, в тюрьме есть телевизор? Хотя бы радио? Знает ли ее ослик-Пашка, что она в этот миг переживает? Как ей хотелось верить, что он в эту минуту с ней, мыслями и душой – с ней. Стоит рядом на этой сцене и еле переводит дух, прижатый лавиной нахлынувших чувств и эмоций.
Таня на секунду закрыла лицо ладонями. И только тут поняла, что плачет: щеки были мокрыми от слез. Хорошо, что предусмотрительный визажист накрасил ее суперводостойкой косметикой. Как нелепо смотрелась бы она с «Оскаром» в руках и пятнами размазанной туши под глазами! Но Джо Пейнтер не зря считается лучшим гримером Голливуда. В таком деле, как вручение Оскара, он, что называется, собаку съел. Уже больше двадцати лет именно Джо, только Джо и никому другому, доверяют свое лицо главные претендентки на высшую награду.
Время вдруг замедлило ход. Каждая секунда казалась Тане почти вечностью. И она думала, что стоит вот так, спрятав лицо в ладонях, уже неприлично долго. И никак не могла решиться убрать руки и взглянуть на окружающий мир. Было страшно: вдруг чудесное видение растает, рассыплется в пух и прах. Вдруг она сейчас проснется и поймет, что ничего подобного с ней никогда не происходило и не может произойти. Эти бесконечно долгие, как чудилось Тане, терзания, на самом деле длились всего несколько мгновений. Она отняла руки от лица. Да, это была реальность! Она, Таня Розен, Танька Ларина, стоит на сцене перед сотнями фото– и телекамер, и ей рукоплещут лучшие актеры мира. И ее вчерашние недосягаемые киногерои кричат Татьяне «браво». И актрисы, которые еще недавно были для нее воплощением предельного счастья и успеха, который может только выпасть на долю талантливой женщины, в душе кусают локти от зависти. Зависти к ней, Таньке Лариной!
Ей посчастливилось получать статуэтку из рук легендарной Мерил Стрип. Какое странное совпадение, что именно эту актрису, которую Таня всегда считала первой женщиной в киномире, выбрали для того, чтобы вручить ей «Оскар». Или это не совпадение? Или все так и задумано, и ей прочат столь же славное будущее, такую же долгую и успешную карьеру?
– Прими мои искренние поздравления! Я с удовольствием посмотрела фильм «Красные рыцари Андреевского флага» и уверена: это не последний в твоей жизни «Оскар».
Как просто произнесла эти слова великолепная Мерил. Просто и искренне, как будто говорила со своей старой знакомой.
– Спасибо! Большое спасибо!!
Фигурка показалась Тане удивительно легкой, почти невесомой. Она взяла ее дрожащими от волнения руками и сжала так крепко, будто боялась, что сейчас та выскочит из ее ладоней и упадет. И тогда непременно разобьется. Ведь счастье всегда на поверку оказывается таким хрупким.
Теперь надо было подойти к микрофону и сказать. Что сказать? Что можно сказать, когда в горле застрял ком и в голове царит совершеннейший сумбур? Накануне, на всякий случай, Таня придумала для себя красивую благодарственную речь. Даже репетировала перед зеркалом. Представляла, как она выходит на сцену, поднимает над головой вожделенную статуэтку, так, чтобы всем было видно: всем друзьям и поклонникам, все недругам и недоброжелателям. А потом говорит много замечательных и важных слов. Ее речь звучит складно и торжественно. Таня попыталась вспомнить хоть что-нибудь из подготовленного текста. И не смогла. Ни одного слова.
Тем временем в зале наступила гробовая тишина, нарушить которую должна была именно она. И тогда Таня, мысленно перекрестившись, стала говорить первое, что приходило ей на ум.
Она держала статуэтку, прижимала ее к груди и не стеснялась своих слез.
Спасибо Колину!
– Огромное спасибо моему партнеру и режиссеру, Колину Фитцсиммонсу. Без него у нас бы ничего не получилось. А еще спасибо всем членам нашей большой команды… А еще…
И Татьяна вдруг сказала то, что совсем не планировала говорить.
– А еще, спасибо моему мужу Павлу, за то, что он молился за меня….
И ей показалось, что она на секунду ослепла от сияния огней рампы, усиленных маленькими линзочками из ее слезок.
(7)
– Какая женщина… – проговорил Джо Цорес, непроизвольно сжав подлокотник кресла.
Что-то щелкнуло, и вдохновенное лицо Тани Розен на плоском жидкокристаллическом экране сменилось потной оскаленной харей «титана рестлинга».
Джо растерянно моргнул.
– Слушай, где тут пульт? Я, кажется, случайно переключил программу…
Джо оторвал взгляд от экрана и увидел пультик в руке леди Морвен, развалившейся в соседнем кресле. Он обиженно свел брови.
– Ты зачем?..
Леди Морвен нажала на кнопочку, прибавив звук.
– Ya, asshole, I’ll kick the livin’ shit outa ya! – проревел с экрана ряженый под Бэтмена «титан».
– Понял, да? – Леди Морвен вновь щелкнула пультиком, и изображение исчезло вовсе. – Будешь на других баб заглядываться – все твое добро из тебя выколочу!
– Но я вовсе не заглядывался, я…
– Оценивал разумность нашей инвестиции, – усмехнулась леди Морвен.
– Вот именно! – поспешил подтвердить Джо.
– У тебя слюнка по подбородку течет, утрись. И заруби себе на носу, я жутко ревнивая… Шампанского?
– Предпочту виски со льдом… Вообще-то, дорогая, говоря по справедливости, у меня куда больше оснований для ревности. Посуди сама – всего за неделю до официальной помолвки мы летим… куда? На остров, принадлежащий Баррену, тому самому Баррену, с которым у тебя…
– С которым у меня ровным счетом ничего нет и никогда не было, – глядя прямо в глаза жениху, ответствовала леди Морвен. – Ты мне веришь?
