Он снова описал рукой дугу, создавая другой образ — чем-тонеуловимо отличавшийся от первого. Поначалу Уэллен с Забеной и не заметилиразличий. Ученый лишь ощутил тревогу, совсем как при виде неизлечимо больного,который чувствует близкую смерть, но не хочет узнать правду, боясь, чтоподозрения его подтвердятся. В этом мире облака тянулись по небу слишкомлениво. Летунов больше не было. Других внешних отличий Уэллен не заметил, ноэто ничего не значило. Если Нимт, как сказал Серкадион Мани, уже началразлагаться, разложение началось с предметов невидимых и неощутимых — то естьзаконов природы, на которых держится все сущее.
Карлик снова взмахнул рукой, и пейзаж рассыпался намножество эфемерных осколков, исчезнувших, не долетев до пола.
— Могу лишь представить, как выглядел Нимт, когда егопокидали… как его?.. Сумрак и твои предки. Больной, извращенный… ПовелителиМертвых плоховато помнят собственное прошлое, но я давно подозревал, что ихвладения — зеркало тех времен.
Уэллен кивнул. Примерно то же самое говорил и Сумрак.
— Я верно сделал, что оставил те места, — продолжал Мани,взяв себя в руки. — Но враады все еще живы, хоть и весьма… отдаленно. Например,в тебе…
Забена наклонилась поближе к Уэллену.
— Он все больше и больше похож на Сумрака, — шепнула она.
Карлик с очевидным недовольством прижал иссохшую ладонь колбу.
Прекрати! — прикрикнул он в пустоту. — Силой ты не добьешьсяничего, кроме лишней боли!
Ученый поднялся. Кресло тут же ушло из-под него,растворившись в камнеподобном веществе пола, из которого появилось.
— С тобой все в порядке?
— Этот Король-Дракон начал слегка досаждать мне, не более.Некоторые просто не в силах примириться с неизбежным. Кое-кто не в силах дажепризнать, что Серкадион Мани неизмеримо превосходит его. Я — враад, достигшийбольшего, чем кто бы то ни было! Именно я открыл путь к могуществу для своегонарода и показал ему, на что он способен… однако ко мне не слишком-топрислушались! А эти драконы — просто мальчишки! Я собрал здесь знания двухмиров, и все это — к моим услугам, когда бы ни потребовалось!
Вопреки своим словам, Мани вдруг заморгал.
— Пожалуй, с ним придется что-то решать, но — позже. —Серкадион Мани поднял взгляд на своих гостей. — Моя речь напомнила мне остоящей перед нами задаче. Ты обещал мне знания в обмен на услугу. Я не вижупричин долее откладывать наш обмен. Даже то немногое, что я узнал, наблюдая затобой, изумительно! Я и не помышлял исследовать восточные моря или МоряАндромакуса на западе. — Широким жестом он обвел свои владения. — Как мог яоставить то, что собирал столько времени? Вот если бы я мог забрать все ссобой, тогда…
Забрать с собой? Так вот он чего добивается! — подумалисследователь, вспомнив о внезапном перемещении цитадели. Быть может, волшебникпытается устроить так, чтобы его убежище способно было путешествовать из страныв страну? И даже — с континента на континент? Из того, что знал Уэллен отелепортации, следовало, что Серкадиону Мани требуется побольше узнать о томместе, куда он хочет переместиться. Возможно, он способен телепортироваться ивслепую, но даже для карлика это рискованно — родина Бедлама была слишкомдалеко.
И риск только увеличится, если он возьмет с собой всюцитадель.
Вообразить такое нетрудно. Труднее было поверить. Уэлленникогда прежде не слышал о столь могущественных колдунах.
— А как же Сумрак?
— Его пора наступит, когда ты отдашь мне мое.
— К тому времени он может погибнуть.
— Если он — враад, то не погибнет. А если нет… если нет, онпогиб задолго до того, как вы, мои юные друзья, явились ко мне.
— Что я должен делать?
Внезапно оказавшись перед небывалой задачей, ученыйзабеспокоился. Мани легко мог очистить его сознание, превратив его, УэлленаБедлама, в новорожденного младенца. Возможно, карлик и намеревался сделать этос самого начала.
— Ничего особенного… просто — довериться мне. Смериввзглядом гостей, Серкадион Мани в очередной раз хмыкнул.
В руке его, где только что ничего не было, появился плоскийквадратный предмет из неведомого Уэллену серого материала. Это было не товещество, из которого состояли стены цитадели, но похожее. Один крайзагадочного предмета был мастерски окован металлом с выбитыми черньюнепонятными рунами неведомого языка. Все люди говорили на Общем языке, хотя ине могли выяснить почему, но существовали записи и на других языках, которымипользовались некоторые расы задолго до Королей-Драконов.
Серкадион Мани направил артефакт металлическим концом нагостей и некоторое время изучал Забену.
Она, отступив назад, покачала головок:
— Это не моя сделка, карлик! Я не предлагала тебе крастьмысли из своей головы!
— Возможно, в самом скором времени ты передумаешь, — резкоотвечал карлик, причем на губах его вновь заиграла зловещая улыбка. Он перевелвзгляд на Уэллена. — А ты тоже решил отступиться?
Оставив в стороне жизнь Сумрака, Уэллен взвесил возможныепоследствия отказа. Из цитадели выставят немедленно. Это самое меньшее. Несчитая призрака старого чародея по ночам.
— Делай, что должен.
— Я всегда делаю то, что должен. Пойми это, пожалуйста.
Пока Уэллен силился понять последнюю фразу, нечто стиснулоего тело. Забена закричала. Он ничего не мог поделать. Что-то наподобиещупалец, крепче железа, оплело его руки и ноги. Чародейка билась в таких жещупальцах. Уэллен не мог понять, откуда они взялись, за спиной Забены быланепроглядная тьма. Оглянувшись назад, Уэллен увидел только тени. Казалось,щупальца тянутся откуда-то из темноты.
Карлик медленно ковылял к нему, зажав в вытянутой руке свойстранный инструмент. Мани покачал головой:
— Извините, но так надо. Каждый раз.
Щупальца сжались еще крепче. Бедлам едва мог вертеть головойиз стороны в сторону — чего и хотел старый колдун. Повинуясь безмолвномуприказу, щупальца заставили ученого опуститься на колени, Серкадион Маниулыбнулся в последний раз и приложил металлический край артефакта ко лбупленника.
Голова Уэллена дернулась назад, словно его ударило молнией.Второй удар, уже не такой сильный, застиг его, едва он оправился от первого, ишок еще не прошел, когда последовал третий, чуть послабее второго.
