Соне часть губы спрятать во рту, как лицо сразу приобрело сходство с Константином.
И все встало на свои места. Профиль стал целостным.
— Я вас переоценила, надо сказать, — сказала Соня. — Диана вас так в своем подкасте расхвалила, а вы буквально на убийцу работали. Карьере конец, однозначно! Но я уже все придумала, я знаю, как вам избежать такого унижения. Снова.
Она прищурила теннисный мячик вместо глаза и стала похожа на ведьму.
Я вспомнил, что фамилия Сони — Ребенок (ударение на последний слог), и восхитился силе иронии. Ну надо же так, а. Да и, собственно, сцена в магазине, когда она обозвала тварью нерадивую мамашу, отлупившую детей. Можно было уже тогда какие-то выводы сделать…
— Вы всегда так работали, да? — спросил я и сам ответил: — Сначала делали все, чтобы унизить и растоптать человека, а потом подавали руку, чтобы он схватился за нее и бесконечно был вам благодарен. Это один из методов ведения переговоров. Его политики очень любят. Долгая, изнуряющая борьба, выкачивание ресурсов, невыносимый прессинг, а потом слегка разжать тиски — и человек уже безмерно счастлив, что ему позволили просто дышать полной грудью.
— Это отличный метод, возьмите на вооружение, — сказала Соня. В руках у нее появился флакончик нафтизина.
— Соня, а ведь я знаю, как вы потеряли глаз. Но как придумали изменить внешность? Вам хирург подсказал перекроить себя? Я знаю по своей любимой клиентке, пластические хирурги бывают проворнее продавцов «Мэри Кэй»! Губы, уши, нос, скулы… Все перекроили?..
— Зачем вы меня нервируете, Витя? — спросила она негромко и скомандовала: — Андрей!
Детектив в мгновение ока подался вперед, в руке у него был зажат флакон нафтизина, который он поднес к Дианиной ноздре.
Диана замерла. Я тоже.
Сонин настоящий глаз превратился в лед, а пластмассовый отливал зеленым свечением, отражая табличку «EXIT» над ее головой.
— Мы с вами немного поговорим, Виктор, — спокойно сказала Соня, — а потом будем действовать. Не надо лишних движений. Вы знаете, что в каплях. Одно нажатие, струя попадет в нос. Пять минут, и Дианы больше с нами нет.
— Вы этого не сделаете, — сказал я, — вас тут же схватят. Точнее, на земле. Тут куча свидетелей. Камеры. Не убьете же вы весь салон.
— Ну какие камеры, мой дорогой. Нет никаких камер. Мы тоже примем дозу, но выживем. А вы нет. Сила дозировки, чтоб ее.
Я увидел перед своим носом тюбик с нафтизином.
Другого выхода не оставалось, кроме как вернуться к разговору, который отвлекал Соню от действий.
Я поднял обе руки, как бы говоря: «Спокойно, все хорошо, никто не причинит вам вреда». Соня кивнула, и Андрей убрал нафтизин от носа Дианы, но продолжил держать его неподалеку.
— Как я вам уже и сказал, я могу понять, что несправедливость может выводить из себя. Мотивы выбора жертв, всех до одной, мне кристально ясны. Но вот чего я не понимаю, так это — как вы свою проблему решили всеми этими убийствами, — сказал я. — Вот их нет — всех этих плохих людей. А что с вами? Вам стало лучше? Что лично вам дали эти смерти?
Соня мягко улыбнулась, но ее глаз при этом оставался ледяным. Она сказала:
— «Господи, дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу изменить, дай мужество и душевный покой принять то, что изменить не в моей власти, и дай мне мудрости отличить одно от другого».
— Вы взяли на себя миссию исправить в мире то, что можете? — уточнил я.
Она не ответила.
— Соня, у меня для вас очень плохие новости. Возможно, я принесу вам самое большое разочарование в жизни.
— Удивите меня хоть раз, Виктор! — сказала Соня и сжала пузырек нафтизина.
— Вы упускаете главное в молитве. Там говорится «дай мне силы изменить в моей жизни то, что я могу…». А вы делали это в чужих. Поэтому ничего не сработало.
— Давайте-ка мы покончим со всем этим. Вот что вы сейчас сделаете, Виктор. Вы пойдете к Константину и уведете его наверх. Помните: если вы будете делать то, что мне не понравится, Андрей поможет Диане избавиться от насморка. Вам понятно?
— Понятно, — ответил я.
Я прошел один ряд кресел и тронул Константина за плечо. Он не спал и ответил на мое прикосновение все тем же внимательным, рассудительным взглядом.
— Соня велела подниматься наверх, — сказал я.
— Кто такая Соня? — спросил Костя.
Я кивнул на Соню, которая негромко что-то говорила Андрею. Константин встал с кресла и посмотрел в ту сторону. Соня повернула голову и улыбнулась ему. Константин выдохнул.
— Она нас всех убьет? — спросил он негромко.
— Вам виднее, — ответил я.
Диана смотрела на меня широко раскрытыми глазами, абсолютно не веря во все происходящее. Андрей держал руку с флаконом нафтизина неподалеку от ее лица. В салоне мирно посапывали дети. Было все так же темно, только под потолком мерцал холодный дежурный свет.
К нам приблизилась Соня.
— Костя, малыш, — прошептала она, чтобы не разбудить семейство с детьми. — Обними сестру!
Костя не пошевелился.
— Ладно-ладно, поняла, — сказала Соня. — Тогда прошу проследовать наверх.
Объемная дамская сумка была при ней. Не удивлюсь, если там найдется не только еще один пузырек с нафтизином, но и парочка ручных гранат.
В баре на втором этаже никого не было, табличка на стойке гласила: «ОБСЛУЖИВАНИЕ В БАРЕ ЗАВЕРШЕНО. ОБРАТИТЕСЬ К БОРТПРОВОДНИКАМ». Я пододвинул к одному из столиков третий стул.
— Если я не спущусь через пятнадцать минут, Диана получит дозу, — сказала Соня, устраиваясь. — И чтобы тебе, Костик, было не по фигу, дама рядом с тобой тоже получит. Ты видел, сколько у нее детей? Представляешь, что будет? Садись от меня по левую руку, а вы, Виктор, по правую.
Я был напряжен как струна и ничего не понимал. Костя знал, что Соня — это его сестра Мария? Как давно? Может быть, они вообще заодно? Там, внизу, он сделал вид, что не узнал Соню. У меня не укладывалось в голове: как можно не узнать родную сестру, которую так сильно любил и о которой с младенчества заботился? Неужели она так сильно себя перекроила? Но ведь даже мне ее лицо показалось знакомым, так почему же Костя ее не узнал?..
— Маша, я искал тебя, — сказал Константин. — Все эти годы искал.
— Я знаю, — ответила Соня.
— Так вы не знали, что ваша сестра сделала пластику? — спросил я.
Костя покачал головой.
— Тогда понятно, почему вы не узнали Соню, — протянул я. — Когда ищешь сестру, то ищешь именно ее, а не похожую на нее женщину.
