признаки жизни, но эти двое продолжали выяснять отношения между собой.
— Вот видишь, он живее всех живых. Навели панику.
— Илларион, ты безосновательно рисковал жизнью человека и ни с кем не согласовал свои действия.
— А я тебе что ли должен был отчитаться? Ты больше ничего не хочешь?
— Хочу и требую, майор Лёвушкин, чтобы ты работал по Уставу и не забывался.
— Рекламная пауза. Остановитесь, прошу вас.
— Извините, Алексей, мы погорячились слегка. — Милена Антоновна с укоризной взглянула на Иллариона.
— За тебя тут хлопочут, не дают обижать и пугать как маленького мальчика. Чёрт с вами! Проведём опознание, когда ты придёшь в себя.
— Мне, конечно, ещё не хорошо. Но я готов.
— К чему вы готовы, Алексей Владимирович? Ваш организм слаб, вы посмотрите, перенервничаете, а мы будем виноватыми, что вас довели.
— Вы правы, Милена Антоновна. Однако, и затягивать тоже не хорошо. Вам дело закрыть надо.
— А от того, что вы похороните свою супругу, мы дело и не раскроем, и не закроем, пока мстителя вашего не найдём.
— Илларион, а чего ты меня тогда торопил?
— Ничего. Процедура такая. Развели детский сад. — Лёвушкин чертыхнулся и вышел из палаты.
Милена Антоновна осталась со мной. Она выглядела невозмутимой, холодной и твёрдой. Я надеялся получить от неё вразумительный ответ на свой немой вопрос: «Какого чёрта опять происходит?».
— Не смотрите на меня с ожиданием. Мне нечего вам сказать.
— Значит, Казимир Иванович. И чем я ему не угодил?
— Прошу, не испытывайте. И без вас тошно. Эта операция — дело моей жизни, на кону стоит слишком много. Я должна поймать вашего мстителя, но безрезультатно хожу по кругу. — Милена поджала губы и отвела взгляд в сторону.
— Именно. И я хожу по кругу, бегаю как загнанная лошадь.
— Вы всего месяц барахтаетесь, а я, знаете ли, поболее вашего буду.
— Неужели он никак себя не проявил? Сколько вы занимаетесь расследованием?
— С тех пор, как к вам устроили на работу Настеньку. — Я мысленно посчитал срок и присвистнул.
— Да он давно на меня зуб точит, мог укокошить запросто — делов-то, чего медлил?
— У него своя тактика. Он присматривался к вам, изучал круг вашего общения, внедрялся, изучал вашу жизнь, и постепенно вошёл в неё, планомерно пытаясь разрушить.
— Какой выдающийся стратег! А теперь что? Я — один, в больнице, остался ни с чем.
— Вы видели его, ему сейчас хорошо.
— Кого его? Казимира Ивановича?
— Алексей, вы издеваетесь?
— Нет, но я хочу услышать по буквам членораздельно, мой мститель — Илларион?
Дверь палаты распахнулась, и из-за неё показался улыбающийся Лёвушкин с сэндвичем в одной руке и пластиковым стаканчиком с кофе в другой.
— Что это вы меня всуе вспоминаете, дамы и господа? — Илларион с аппетитом жевал сэндвич, прихлёбывая кофе.
— Да спор у нас вышел.
— Мммм… Готов разрешить ваш спор. В чём вопрос?
— Никак не определимся, кто мне мстит: Казимир или ты? — Майор поперхнулся, чуть не расплескал кофе, у него покраснели глаза, но он продолжил непринужденно улыбаться.
— Ну и шуточки у вас. Я — мститель.
Милена стояла в замешательстве, с ужасом поглядывая то на меня, то на Иллариона. А мне пришло сообщение на телефон, под фотографией клоуна мой мститель написал: «Алёшка-лежебока, пошли играть. Жду тебя в Слободе. Приходи один, без хвоста. Я всё вижу. Посмотри налево и улыбнись.». Я машинально повернул голову налево, Милена с Ларри повторили за мной, и прямо в окно палаты влетел квадрокоптер с камерой, покружил над нами и вылетел обратно.
— Твою мать! — В один голос выдали следователи.
— Охренеть! — Выпалил я.
Глава 48
Милена и Илларион принялись активно кому-то звонить, что-то выяснять, я не поспевал за ними. После общения по телефону они стали сообща о чём-то тихо говорить, с тревогой посматривая на меня, а затем и вовсе покинули палату.
Я сверлил взглядом дверь палаты, но в течение пятнадцати минут так никто и не появился в моих покоях. Затем в палату с каменным лицом вошёл какой-то амбал, прошествовал мимо, будто меня и не было вовсе, провёл понятные ему одному манипуляции с окном и вышел обратно. Следом за ним летящей походкой вошла скромная новая медсестра: маленькая, аккуратная, стройная, со светло-русыми милыми кудряшками, выбивающимися из-под медицинской шапки, вздёрнутым носиком и сине-зелёными глазами…в коротеньком халате и белых тапочках на шнурках поверх белых гольфов…она во все глаза смотрела на меня и, заливаясь румянцем, улыбалась. Внизу живота появилось острое, давно забытое желание, сказывалось отсутствие плотских утех последних месяцев, и мысленно я уже уложил сие прелестное создание на больничную койку, овладел им… Но мой телефон настойчиво затрезвонил и остановил поток моих непристойных желаний.
— Харе девку глазами раздевать! Ты меня в игнор кинуть решил?! — Я оторопел от услышанного, даже для мстителя такая манера общения была слишком хамоватой.
— Чего изволите, товарищ как бы мститель?
— Чё ты сказал? Чё значит как бы?
— То и значит, уважаемый. Человек, под которого вы пытаетесь косить, разговаривает иначе, грамотнее и культурнее.
— Слыхали? Наш Казимир заделался культурным грамотеем! — Незнакомец противно заржал в трубку и срыгнул вдобавок.
Славная новая медсестра продолжала стоять, переминаясь с ноги на ногу, и ждать, пока я освобожусь. У меня и самого не было никакого желания продолжать разговор с этим…быдлом, поэтому я прервал разговор.
— Всё, кина не будет, мне пора на процедуры, отвалите. — Я сбросил звонок и кивнул медсестре.
— Здравствуйте, вы освободились? Нам пора вам ставить капельницу.
— Для вас я всегда свободен, дивное дитя.
— Ой, что вы… Вы смущаете меня.
— Стар я уже смущать юных дев, но спасибо. Как тебя зовут?
— Светлана.
— Светик, Светочка, Светланка — ты очей моих отрада.
— Вы — поэт?
— Детка, запомни, все мужики после сорока — пожившие, усталые романтики и поэты в душе. Но кроме праздных слов мы ни на что уж не сгодимся.
— Отчего же? — Светлана взволнованно захлопала глазками.
— Как бы тебе объяснить? Мы к сорока годам успеваем многое попробовать, становимся искушенными и заевшимися во всех смыслах, нас уже мало что прельщает, нам подавай вкусный, горячий ужин, да чтобы постель на остывала с какой-нибудь чуть симпатичной женщиной. А красиво говорить, да по ушам девичьим ездить мы горазды. Так что ставь мне капельницу и присмотрись к своим ровесникам.
— Но ведь я вам приглянулась?
— Не то слово, Светланка.
— За чем же дело встало? Я давно одна, взрослого мужчины у меня никогда не было, вы тоже обделены в последнее время женской лаской, давайте поможем друг другу? Как на счет секса
