зале на полу и на лавках спали люди. Столы были убраны. На кухне сидела полная женщина и пила чай.
– Я думала, что одна такая ранняя пташка, – улыбнулась она. – С первым днем этого года! Чаю хотите?
– С удовольствием, – кивнула Матрена. – И вас с Новым годом!
Женщина встала, и Матрена поняла, что та не просто полная, а беременная. Бабульке стало как-то неудобно.
– Рожать приехала к Лидии Павловне, – пояснила женщина.
– Не боишься? Здесь не больница.
– Нет. Я бесплодие по каким только врачам не лечила, к кому только не обращалась. Приехала сюда – и опа, после нескольких обрядов забеременела. Домой вернулась, и в консультацию, а меня там врач стала уговаривать прерывание сделать, дескать, старовата ты уже для беременности. Послала всех далеко и делаю, как считаю нужным.
Матрена присмотрелась к животу женщины, а там у нее мальчик с девочкой ножками друг друга толкают.
– Двойня? Мальчик и девочка, – улыбнулась бабулька.
– Ага, а вы откуда знаете?
– Знаю, милая, я много чего знаю и много чего вижу.
– Я тут стараюсь ничему не удивляться, но все же удивительное место, – расплылась в улыбке беременная.
Они завтракали бутербродами с рыбкой, пили чай и разговаривали. Так хорошо Матрене давно не было, словно она в отчий дом попала и кругом родные люди сидят. Она даже разговаривать стала без подколок и ехидства.
Вспомнить былое
Матрена чинно и благородно завтракала с беременной гостьей на кухне. Из коридора донеслась какая-то возня, захлопали входными дверями.
– Пришел, наверно, кто-то, – сказала женщина и немного поерзала на стуле.
На кухню вошла Лидия Павловна.
– Чаи распиваем? Утро доброе, – улыбнулась она. – Ты, Людка, много не пей и не ешь.
Люда так и застыла с пряником во рту.
– А что? – спросила она.
– Мало ли. Матрена, ты готова роды принимать? – спросила Лидия у бабульки.
– Вон у тебя Лизка есть молодая, пусть она учится, – махнула рукой Матрена.
– Знаешь, нам лишние руки не помешают.
– Выход для ребенка один. Мы туда по очереди заглядывать будем? – хохотнула бабулька.
– Тьфу, старая, – рассмеялась шаманка. – Мужиков отправила баню топить. А ты, милая, давай готовься, рожать будем, – обратилась она к беременной.
– Как сегодня? Врачи сказали, 3–5 января, – удивилась Людмила.
– Я не врач. Если хочешь, то можешь ехать в больницу, насильно никого не держу. Если, конечно, доедешь.
В дверях появилась заспанная Лиза.
– Что за шум, а драки нет? – поинтересовалась она.
– Роды будем принимать, – ответила Лидия Павловна.
– Кто рожает? – зевнула Лиза.
– Людку сейчас отправим рожать.
– Человек?
– Лиза, проснись, конечно, человек.
– Не-е-е, я в этом не участвую, – помотала головой девушка. – Мне в прошлый раз козы хватило. Я там чуть в обморок не хлопнулась. Баба Матрена, там такие страсти показывали, что жуть.
– Матрена деревенская, она еще и не такого повидала, – отмахнулась шаманка.
Люда отложила пряник и смотрела на троицу ошалелыми глазами.
– Вы у меня все принимать роды будете? – промямлила она.
– А чего тебе не нравится? В больнице вон и акушерка, и медсестра, и детский врач, и еще куча народу на одну роженицу. И у нас тебе полный пакет, как в лучших домах Лондона и Парижа, – усмехнулась шаманка.
– Может, завтра? – взмолилась женщина.
– Не, ну ежели ты до завтра дотерпишь, то можно и завтра, – кивнула Лидия.
– А можно я в этом участвовать не буду? – снова спросила Лиза.
Около девушки пристроилась небольшая лисичка, которая жмурилась от света.
– Колхоз, конечно, дело добровольное, но тебя никто не спрашивает. Не боись, будешь подавать, уносить, молитвы петь. В общем, коллектив повитух собран, теперь можно и чайку пивнуть, пока действо не началось, – задорно ответила Лидия Павловна.
Лиза стала накрывать на стол. Появились какие-то маленькие бутербродики, вчерашние салаты, остатки нарезки. Потянулся к столу народ. Пришли с улицы мужички, которые затапливали баню и рубили дрова. Дом постепенно начал оживать. Гости подтягивались к столу.
Беременная Людмила куда-то испарилась. Видно, пошла прятаться от строгой шаманки. Снова потянулись гости и просто желающие поздравить Лидию Павловну. Матрена рассматривала приходящих и уходящих людей. Она не чувствовала их, ощущение было, словно она в потоке, как камень среди ручья, который огибает вода. В кухню ворвался взъерошенный мужчина.
– Там, там, – тыкал он куда-то вглубь дома, – там…
– Рожает? – спросила Лидия.
– Не знаю, – он никак не мог подобрать слова, мычал и заикался.
– Лизка, готовь всё в бане, – велела шаманка, – пошли, Матрена.
– Я же там упарюсь, – помотала головой старушка, – двину кони, будешь меня в мире духов со своим медведем искать.
– Матрена, с чего ты это взяла? Всё будет путем, не боись.
Всё как-то в доме завертелось и закрутилось. Лизка и глухая Надежда бегали туда-сюда. Охающую роженицу под руки вывели из комнаты. Всей толпой отправились к бане. Лида и Лизка пели песни, били в бубны. Вошли в огромный предбанник. На лавках лежали новые нижние сорочки. Сами облачились в них и натянули на роженицу. Завели ее в баню. Лиза поддала ароматного пару из тазика, в котором лежало несколько травяных веников. Шаманка что-то подпевала себе под нос, так же заунывно тянула Лизка.
Матрена покрылась в мгновение испариной. Видеться стало всякое, словно на большой поляне собрались разные люди и звери, и те, кто жив был, и те, кто мертв, и люди, и духи. Костер развели, били в бубен, кружили в танце, пели то громко, то тихо. За кругом из зверей и людей стояли тени, много теней, но боялись они подходить к свету. Вдруг сверху спустились орлица и орел. Расправили они крылья и стали в танце ходить вокруг, то сложат крылья, то расправят, то подпрыгнут, то вверх взмоют. Постепенно на поляне из птиц возникло двое людей: парень с девушкой. Оба красивые да ладные. Снова кружить в танце стали.
Схватила медведица девушку, и в руках у нее она стала младенцем. Прорычала она довольно и в костер ее бросила. Потом и парня потащила к себе, вот только он сопротивляться стал, отбиваться руками и ногами. Но цепко его держит медведица в своих лапах. Сдавливает так, чтобы не бунтовал сильно. И он маленьким мальчонкой стал, и его в костер бросила она.
Легко родилась первой девочка. Лизка стала ее сразу мыть. А вот второй ребенок никак выходить не хотел. Уперся ногами и не желал разворачиваться. Матрена с Лидией его руками и так, и этак ворочали, одна внутри, другая сверху. Роженицу поили разными отварами, чтобы легче ей было. Она даже не стонала, а только мычала что-то тихо. Мальчонку вытащили. Лицо у него
