жизни. Но в столицы ты не сможешь этого добиться.
Я задумалась. Хотелось спросить отпустит ли он меня. Но я и так знала ответ — нет. Пока не добьется всего, чего желает.
— Зачем это тебе? — вместо ответа спросила я.
— Что?
— Власть. Свержение короля.
— Хм, — Глеб нахмурился. — Когда я говорил о сильном наследнике, я не врал. Если он родиться с сильным потенциалом, то его забросят на войну, сразу, как ему исполнится пятнадцать. И не важно, девочка эта будет или мальчик. Я сам буду на этом настаивать, если будет война. Но если ее не будет...
Глеб поднял взгляд. Ах, вот оно что.
Глеб потомственный полководец. Он знает цену жизни. А еще он знает, по какой причине идет война. И это причина, скорее всего, в короле. Я не знаю, что творится в этом гадюшнике, и знать не хочу. Но если Глеб осуществить свою цель, то вероятность безопасности детей возрастала. И мой малыш тоже был бы со мной.
— Мои желания будут исполнены в будущем. Сейчас, я нужна тебе в столице?
— Да, — Глеб кивнул. — И желательно вместе с отцом. А еще лучше, если ты займешь место отца.
— Ты хочешь сказать...
— Да. Нам придется сделать так, чтобы он погиб.
Я задумчиво кивнула. Ни я, ни Надя не чувствовала никакого сожаления по поводу смерти этого человека. Я бы даже не стала помогать ему, если бы увидела его при смерти. Этот человек продал собственную дочь. Просто потому что она не оправдала его ожиданий.
— Я поняла. Тогда я последую за вами. Но только один месяц. И перед тем, как ехать в столицу... я бы хотела навестить детей.
Глава тридцатая. «Встреча».
Карета мелко тряслась по пыльной дороге. Меня сильно укачивало, но я терпеливо сглатывала слюну и старалась унять свой желудок. Если мы будем останавливаться каждый час, то не доедем и до послезавтрашнего дня.
Глеб согласился с моим условием. Только он решил ехать со мной, во избежание похищения. Он придумал «причину», по которой должен был быть в той части страны. Пустил слух, что жена напросилась вместе с ним. То, что среди его подчиненных могут быть предатели, он не сомневался. Поэтому этот слух пустили и по поместью. А уже через несколько дней, когда мне стало лучше, мы отправились в сторону деревни «Верхние Голубки».
— Что это вообще за дети? — спросил Глеб, рассматривая пейзаж за окном.
— Ты как-то поздно задаешь этот вопрос, — ответила я, прижимая ладнь к губам.
— Смысла задавать этот вопрос прежде не было. Ты выглядела решительно, а значит, не отступила бы от своего решения.
— Да, — я кивнула. — Я рада, что ты это заметил.
— Так кто эти дети? Ты уверена, что они просто дети, а не..
— Уверена, — перебила я мужчину. — Когда я... скажем так, потеряла сознание, то они притащили меня в дом, перевязали рану и буквально спасли. Они просто сироты.
— Хм. А не они ли тебя толкнули или ударили? — задумчиво протянул Глеб, посмотрев на меня с сомнением.
— Там самому старшему двенадцать, — скептически произнесла я. — Он мне даже не по плечи.
— Такой маленький?
— Они все там намного меньше своего возраста. Сказывается голодание. В любом случае, они не могли...
— Могли, — покачал головой Глеб. — Я впервые убил в пятнадцать.
Я замерла и посмотрела на мужа. Его лицо выглядело серьезным. Мелкие шрамы на щеках и лбу предавали суровости. Живи он в мое время, его бы пытались заполучить модельные агентства. Светлые волосы, едва отдающие желтизной. Голубе глаза. Длинные ресницы. Он должен был жить спокойной, счастливой жизнью.
— Мне жаль, — это все, что я смогла сказать в ответ.
— Да, мне тоже, — улыбнулся Глеб.
Его улыбка была совсем не радостной. Я видела, что в его взгляде промелькнула тень. Он смотрел на меня, но словно даже не видел. В голове Глеба промелькнули воспоминания? Стоило ли мне расспрашивать его об этом?
Нет. Он сам должен рассказать, когда придет время. Когда он будет готов.
В карете повисла тишина. Она не была неприятной или напряженной. Скорее комфортной и даже умиротворяющей. Меня все еще сильно укачивало, но я смогла прикрыть глаза и глубоко задышать. Это немного помогло. Я даже начала чувствовать себя лучше. И почему меня так сильно укачивает? По пути в имение такого не было.
— Воды? — раздался приглушенный голос Глеба.
Я лишь качнула головой, и мое сознание ускользнуло в липкий и неприятный сон.
«Я шла по темной улице. Под ногами была неровная и пыльная сельская дорога. И почему я не додумалась сменить это тяжелое платье? Ох, надо было взять что-то из одежды, которая была из родительского дома. Но я не хотела расставаться с одеждой, которую мне подарил Глеб.
Я оглянулась. Позади осталась деревня, в которой я собиралась переночевать, но так даже и не зашла в нее. Мне нельзя было светиться. Следовало отдохнуть пару часов, а затем снова обернуться соколом и улететь в город, где я передала бы послание своему отцу. И план Глеба сработал бы безукоризненно.
Только я подумала об этом, как из темноты кто-то вышел. Я не успела его разглядеть, как меня что-то ударило по голове, и я медленно осела на землю. Единственное, что я успела заметить, что рост нападавшего был не высоким».
Открыв глаза, я ощутила, что голова раскалывается. Тихо зашипев, я огляделась. Карета все еще ехала, но Глеба в ней не было. Я отдернула шторку и увидела мужчину едущим рядом верхом на коне. Заметив, что я проснулась, он поднял руку и приказал всем остановиться.
Я с благодарностью ему улыбнулась, после чего вылетела из кареты и побежала в ближайший лес. Мне не хотелось думать о сне. Он был максимально неприятный. Потому что Надя была жива еще какое-то время после удара. Она не смогла разглядеть нападавшего, но отчетливо помнила холодную землю, темноту и одиночество. Ее можно было спасти, если бы хоть кто-нибудь походил мимо.
Сделав свои дела и выдохнув с облегчением, я уже собиралась вернуться в карету, когда увидал два темных глаза, наблюдающих за мной из-за дерева. Вздрогнув, я мысленно выругалась. Сердце от страха и неожиданности ухнуло в пятки.
— Ты чего подглядываешь? — строго спросила я
