если есть, что сказать императору. Это шанс повлиять на его решение перед балом.
Зал быстро наполнился шепотком голосов входящих работников, которые распределились по заранее оговоренным местам. Записывающие кристаллы зависли в определенных точках. Эфир начался.
Пару минут, чтобы ведущие поприветствовали зрителей, а затем все внимание переключилось на нас. Сперва обещанный общий план с небольшой вступительной речью, а после в зал вошел Демид.
Его решительные, твердые шаги я уже давно научилась различать. В такт им билось мое сердце, срывались вздохи с приоткрытых губ. Демид тоже успел переодеться. Теперь на нем светло-серебристый костюм, а волосы украшал венок власти. Он прошел в зал и остановился перед нами.
— Отбор подходит к концу. За несколько недель я постарался прочувствовать вас, понять, найти отклик в сердце. То, что вы стоите здесь, большая честь для меня, потому что каждая достойна лучшего мужчины. Я благодарю за то, что позволили узнать, прикоснуться к личному…
Демид говорил, а у меня перед глазами проплывали картины отбора. Наша первая встреча в библиотеке. Я тогда переживала, сумею ли попасть сюда. Не знала, как долго продержусь. Получится ли сохранить секрет брата. Потому и испугалась, увидев его так близко.
Первые испытания, знакомство с девчонками, наше дикое похмелье на утро… Узнай о нем, не уверена, что меня бы назвали достойной лиа! Знакомство с Темным Правителем, ночные посиделки на кухне… Подозрения, внезапный приезд семьи.
Храм рода, раскрывшийся секрет. Боль. Очень-очень много боли, что мы друг другу причинили. И перешагнуть это помогла Халлия. То, что она пыталась провернуть. Наверное, тогда я окончательно и поняла, насколько глубоко я привязалась к Демиду. Насколько сильно его полюбила.
— Лиа Аделаида, прошу вас, — Демид начал главную часть церемонии.
Адель послушно вышла вперед и остановилась в паре шагов. Протянула руку, позволяя надеть браслет-артефакт и с легкой улыбкой приняла поцелуй руки.
— Лиа Габриэлла, — позвал Демид следующую, когда Адель вернулась на место. — Лиа Дилия!
Услышав свое имя, я шагнула быстрее, чем успела понять. Так хотелось отбросить условности и прикоснуться к нему. Провести по светлым прядям волос, позволить себе вновь утонуть в его глазах. Ощутить вкус пьянящих губ…
На моей руке защелкнулся браслет, а после меня также поцеловали. Присев в небольшом поклоне, я поблагодарила императора и вернулась на место. Минута информатором, чтобы завершить эту часть эфира, после чего мы перешли в жемчужную столовую.
Говорить ни о чем не хотелось. Тем более, что я вновь оказалась напротив Адель. Теперь особо остро чувствовалось, что именно мы главные претендентки на победу. Позволив пристальный взгляд на Адель, я заметила, что та не волнуется, но и радостной что-то не выглядит.
Когда ужин, прошедший в тихом разговоре взглядов, закончился, настало время последних свиданий. Я совершенно не ожидала, что именно меня Демид позовет первой, но покорно скрылась с ним в небольшой зале по соседству со столовой. Следом за нами скользнула пара записывающих кристаллов.
— Не обращай на них внимания. В эфир уйдет только то, что я позволю, — Демид заметил мой недовольный взгляд на устройства.
Когда его рука накрыла мою ладонь, я и вовсе о них забыла.
— В нашу первую встречу я запомнил тебя, потому что среагировал дар. Я понял, что в тебе что-то особенное. Сейчас я уверен, что это вовсе не твои способности видящей, Диль. Это ты. Ты сама. Невероятная, бесконечно прекрасная, непокорная, сильная. Идеальная. Моя.
— А что насчет того, что я не сказала правды? Не такая уж и идеальная, выходит? — я пыталась скрыть, как сильно меня взволновали его слова. Они давали надежду. Надежду, которой лучше бы не загораться, если впереди предстоит разочарование.
— Ты защищала семью, Диль. Это я поступил глупо, поддавшись чувствам. И прощу прощения. Я действительно виноват перед тобой. Меня учили держать эмоции под контролем. Но с тобой он летит к керам.
Демид тяжело вздохнул. Ему действительно было жаль того времени, которое мы потратили на пустые обиды.
— Впервые за долгие годы я по-настоящему влюбился. Я полюбил тебя так сильно, что это заглушало разум. И мне было бесконечно больно узнать тогда правду. Прости за мои слова, сказанные в гневе. Но никогда, слышишь, никогда больше я не позволю причинить тебе боль. Никому. Особенно себе.
Его слова прозвучали настолько неожиданно, что я тут же оторвала взгляд от пола, встречаясь с ним глазами.
— Мы оба причинили друг другу боль. Оба понаделали ошибок. И уже раскаялись в этом.
— Отныне этого больше не будет, обещаю. Я позабочусь о том, чтобы ты улыбалась. Чтобы ничто не могло тебя обидеть. Хочу, чтобы ты была счастлива. Рядом со мной.
Я не стала спрашивать сейчас ни о чем. Ни о его решении, ни об Адель, ни о словах духов его рода. Сейчас это не имело значения. Важно лишь то, что я безумно, бесконечно, безнадежно люблю этого мужчину.
Наш поцелуй — самое правильно, что могло случиться. Мы вдвоем упивались нашими чувствами, ощущением тепла и растущего в груди счастья. Что бы ни ждало дальше, я смогу это принять, если он будет рядом.
Глава 33, в которой пора узнать его выбор
В свои покои меня не отпустили. Очень убедительно стража попросила проследовать за ними в апартаменты императора, где меня с нетерпением встречал Жасон. Собственно, он мною и занимался практически до самой полуночи.
Точнее, моим образом. Началось все весьма оригинально. Мы спорили. Весьма громко и страстно, что даже заглянула охрана, потому как сомневалась, жива ли я еще. А то ведь не понятно по моим крикам?
— Жас, я это не надену! Точнее, не этот цвет. Давай любой другой, но не ЭТО, — я пылала праведным гневом, в ужасе разглядывая пурпурное платье. Нет, цвет мне нравился, очень даже. Проблема заключалась в другом. Он считался цветом императорского рода и носить его могли только ему принадлежащие.
— Звезда моя, ты имеешь на него полное право, — не уступал Жасон.
— На пурпурный? Не знаю, как в твоей империи, а у нас его носят только правящие, — как жаль, что мой взгляд не мог испепелить ни платье, ни упрямство стилиста.
— Так завтра ты ею и станешь. Ну почти завтра. И вообще, не спорь. Это не тот самый пурпурный. Он на два тона темнее. На два тона!
О небо, да кто это заметит? Да если и заметят, то все равно намек слишком очевиден. То же самое, что взять и нацепить на себя одну из императорских регалий и заявиться в ней на бал.
— Я сказала нет, — терпения почти не осталось.
