и тишком уволок к лестницам. Поднялись к себе и, глянув на часы, решили доспать, было дико рано — полпятого. Лежа в постели, Гарри с трепетом вспоминал жуткие приключения: страх от неизвестности, непонимания того, зачем зовут драконы, ужас от догадки, что они столкнулись с чудищем, которое Хагрида мордовало… Спешный спуск в подземелья за папой, торопливое объяснение тому — что, зачем и куда… Бешеная гонка по ночному лесу к далекому пожару и трагическая мысль фоном — умер Хагрид, кто-то его таки прикончил и они найдут в лесу его изуродованный труп…
Потом воспоминания плавно скользнули на великана. Боже ты мой. Северус всего по колено ему ростом… Гарри сглотнул, вспомнив чью-то собачку породы чихуахуа с улицы Магнолий, как она вечно тряслась, когда над ней кто-то нагибался и тянул лопатообразную ручищу, чтобы погладить. Так вот что она чувствовала… Ему самому стало не по себе, когда понял, что едва достает макушкой до середины икр великаньих ног. А тот момент, когда великан встал, чтобы уйти в горы, это… вообще казалось, сама гора поднимается. Пять метров — это много или мало? И почему великан кажется больше жирафа? А потому что жираф тонконогий и длинношеий, его туловище не больше лошадиного и даже короче, он является высоким лишь за счет длинных ног и шеи. А у Грохха всё соразмерно с человеческими пропорциями, и поэтому он действительно больше жирафа, его пальцы толщиной с человеческое туловище, ноги с половину косаток, и он запросто поднимет и прижмет к груди ту же лошадь, легко и просто, так же легко, как человеку поднять лабрадора.
История его странствий была захватывающей. Хагрид, узнав о смерти матери, тут же поинтересовался — есть ли у неё родственники, и каково же было его удивление, когда гург, великаний вождь, сообщил, что у него остался младший брат Грохот. По велению Каркуса нашли и привели сопливца, вот так Хагрид и познакомился с братом. Грохотуля оказался и правда сопливцем, всего сорок лет от роду, что по великаньим меркам соответствовало четырнадцати человечьих. Ага, ребёнок. И, как ребёнок, Грошик ещё рос… то есть ему ещё расти и расти до полноценных семи метров — двадцати великаньих футов. Естественно, встал вопрос о воспитании сиротки, то есть, простите, вопрос-то как раз и снялся, раз уж старший брат объявился. Короче говоря, сиротинушку спихнули Хагриду — брат? Ну так воспитывай! Забирай домой и воспитывай. Сказать легко, а сделать… С помощью порталов, порт-ключей и мадам Максим, Хагрид почти договорился с властями о депортации молодого великана из страны… вот не нравится мне это «почти». Пока тянулась волокита с переселением, печатями, подписями и прочая нудная тягомотина, в становище великанов произошла смена власти, некий Голгомаф своротил Каркусу шею, для верности отчекрыжил ему голову и зафутболил в ближайшее озеро, чтоб неповадно всем было. И устроил тотальную охоту на мелких — «шоб очистить генофонд», как лев, захвативший прайд и убивающий всех львят с той же целью. Мамаши с детьми разбежались, те, кто не успел, оплакивали детишек и готовились к брачной ночи. Грошика пришлось увести тайно, не дожидаясь официального разрешения на выезд из страны.
И начались странствия двух Гераклов… Сначала Грохх не хотел покидать родные горы, шел нехотя и через не могу, Хагрид завлекал его сказками, вкусными бычьими окороками и воздушными шариками, они для дремучего великана казались чудом — яркие, кругленькие и летающие! — пятиметровый ребёнок наивно удивлялся, хлопал бетонными плитами ладоней и тянулся к ним. Хагриду оставалось утягивать шарик за верёвочку и уводить великанёныша дальше, на северо-запад. Выбирал самые-пресамые безлюдные места, стараясь держаться гор и избегать долин и болот, потому что из-за случайной ошибки им пришлось задержаться на одном месте, пока Хагрид не стер два километра следов великаньих ног. Стирал следы два дня, каждую секунду ожидая появления магглов и их вопросов и убив при этом безвозвратно миллионы нервных клеток.
Потом Грохоток приохотился, увлекся узнаванием большого мира, и шагал теперь так, что Хагрид едва поспевал за ним. С вершин гор видно далеко и на все стороны, и Грошуля, приставив ладонь козырьком над глазами, с интересом обозревал окрестности, проявляя любопытство к во-о-он тем огонькам внизу, у подножия горки. Чтобы удовлетворить любопытство великаньего мальчика, пришлось сводить его в городок, кажется, это был Зальцбург… или Инсбрук?.. Пошатались ночью по окраине старого города, и чтобы увести великаныша оттуда, пришлось пообещать найти ему друзей среди людей в Хогвартсе… Диалог примерно вот такой был:
— Гроша, пойдем!
— Ы-ы-ы-ы…
— Пора идти, Грошунь.
— У-у-у…
— Слушай, ну пойдем уже, а? Я тебя с ребятами в Хогвартсе познакомлю. Что скажешь, Грошик?
— А?
— Обещаю! Точно познакомлю. Идем?
— Угу.
Дальше идут. В магмир Хагрид не рисковал соваться, мало ли как там отреагируют на нелегальное переселение великана, а в мире обычном это было безопасно, просто потому, что в них никто не верил. Спрятав Грошика в скалах-лесах и заброшенных шахтах, Хагрид заходил в местные забегаловки, заказывал пару галлонов пива и, потягивая пенистый напиток, вполуха слушал разговоры завсегдатаев:
— Говорю тебе, великан то был, метров десять в вышину, аж облака об него спотыкались.
— Мигель, кончай пить, это уже седьмая кружка пива! Хватит с тебя, уже чушь несешь…
Это было в Тироле, а это во Франции:
— Жан-Марк, слушай, ты это видел?
— Чего?
— Ну, типа, великана.
— Не… ты пьян?
— Э-э-э… да, пожалуй, я пьян…
В Германии:
— Феликс, ты м-меня у-ув-важаешь?
— Штефан, дорогой, я тебя уважаю. Не говори ни-ко-му, а то психушка гарантирована.
— М-могила. Н-никому не скажу. Вот только… к-как забыть?
— А давай… вот, ещё по одной стопочке шнапса и всё забудем.
Бельгия:
— Здесь следы были… Ясмин, я же тебя, корова волоокая, просил их брезентом накрыть, всего-то двадцать минут меня не было, пока за фотоаппаратом бегал, и что? Где следы, я спрашиваю?!
— Ну, Маттео, ну не виноватая я! Здоровяк тот приперся, с розовым зонтиком, брезент откинул и все следы смахнул.
И так далее, по всем побережьям Европы — Германия, Нидерланды, Дания… повсюду эта странная пара оставляла за собой шлейф вопросов, волну вранья и лавину пересудов. В Эсбьорге, в славном местечке Датского королевства пришлось задержаться на две недели, надо было подумать о том, как пересечь Северное море и добраться хотя бы до Абердина. Конечно, проще было бы пересечь пролив Ла-Манш ещё во Франции, но… не получилось у братьев пробраться незамеченными по людным, густонаселенным регионам. Зато два месяца пути как раз хватило на то, чтобы швейцарское правительство успело разрулить ситуацию с
