Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
В памяти делегатов возникли тяжелые дни сорок первого года, первые, еще неуверенные шаги отрядов, поиски активных средств борьбы, подготовка кадров командного состава, подрывников, разведчиков, разработка планов боевых операций, радость успехов, горечь неудач…
— Я верю, что наша конференция войдет в историю борьбы советского народа с иноземными захватчиками, — продолжал Пушкарев. — Это необычная конференция. Шесть делегатов не дошли до этой комнаты. Их на пути встретил враг, и они погибли в схватке с ним. Все присутствующие, как видите, сидят с оружием в руках, готовые встретить врага. У входа стоят пулеметы. Я не ошибусь, если скажу, что едва ли кому-нибудь из нас довелось ранее участвовать в работе такой конференции. Уже одно то, что мы, большевики-партизаны, под носом у оккупантов, на земле, которую они считают покоренной, собираемся в таком количестве и решаем, как лучше бить этих самых оккупантов, говорит о том, что мы хозяева русской земли.
Пушкарев познакомил делегатов с итогами партизанской борьбы, и эти итоги вызвали у каждого из присутствующих чувство гордости. Да и было чем гордиться, — хорошо поработали советские патриоты. Но впереди еще много трудностей, много испытаний, и об этом секретарь предупреждал коммунистов.
— Свою борьбу с гитлеровскими захватчиками мы должны сочетать и увязывать с интересами и планами командования Красной армии, — продолжал Пушкарев. — Фронт требует усиления диверсионных ударов по коммуникациям врага, и мы обязаны усилить их. Надо оседлать железные дороги, шоссе, большаки, проселки, надо дать почувствовать оккупантам, что мы — везде, мы — всюду. Подрывать мосты и пускать под откос воинские эшелоны надо регулярно, ежедневно, даже по нескольку раз в день, по заранее разработанному твердому, нерушимому графику. Надо поставить задачу — ни одного дня без крушения на железной дороге. Другая задача — еще шире поднимать народ на борьбу с врагом, сильнее разжигать в человеческих сердцах ненависть к оккупантам. Я беседовал со многими коммунистами и пришел к выводу, что некоторые из нас недооценивают работу среди населения районов, временно захваченных врагом: на это, дескать, нет времени. Так большевики говорить не имеют права. Может не хватать времени на отдых, на сон, на еду, но на работу его должно хватать. Давайте запомним это.
Делегаты одобрительно зашумели.
— Народ верит в победу, верит, что Красная армия разобьет врага, но ведь одной веры недостаточно. Запомните и разъясняйте всем, что за верой должны следовать дела. Это не мои слова. Они принадлежат любимцу народа и партии, железному Феликсу Дзержинскому, чье имя носит бригада товарища Локоткова. Это был девиз Дзержинского. Мало верить в победу, — надо биться за нее.
Пушкарев говорил о необходимости усилить подпольную борьбу в городах и поселках, селах, деревнях, подчеркивая при этом, что работа подпольщиков ответственна, сложна и опасна, что на их пути встретится много разочарований и трудностей, что неизбежны жертвы.
— Мы знаем, что арест тяжелейшее испытание для партизана-подпольщика. Арест, попросту говоря, обычно равнозначен смерти. Провокацию и шантаж уговаривания и запугивания, издевательства и пытки — все пускает в ход гестапо, чтобы сломить волю и дух советского патриота. Этого никогда нельзя забывать товарищам, решившим посвятить себя подпольной работе. Были среди нас бойцы, смертью которых мы можем гордиться. Партизан Герасим Багров был схвачен фашистами с экземплярами подпольной газеты «Вперед». Он не только ничего не сказал гестаповцам, но вообще не промолвил ни единого слова. Это геройство! На такие подвиги способны только люди, ставящие интересы родины превыше всего. Но были среди нас и люди, которые, попав в лапы гестаповцев, оказались малодушными, струсили. Надеясь спасти свою жизнь, они рассказывали о себе, о товарищах, о своей работе. В итоге же получалось, что они губили и себя и дело, которому обещали Честно служить. Подпольщик должен уметь стянуть свое сердце железными обручами и терпеть. Подпольщик должен не только бороться, — он должен, когда это нужно, уметь и умереть за дело, которое Родина доверила ему.
Напряженны и строги лица делегатов. Слова секретаря бюро, их товарища по совместной боевой работе, сильны своей суровой правдой, они доходят до сердца. В комнате стоит тишина. Изредка лишь раздается сдержанное покашливание.
— Мы любим свою Родину и преданы ей, — заключает Пушкарев. — На нашей стороне правда, а где правда, там и победа. Недалеко уже время, когда в этой школе вновь зазвенит радостный смех наших ребят и учительница, войдя в класс, расскажет ученикам, как мы здесь заседали, как мы боролись за счастье наших детей, за счастье всего человечества. Недалеко время, когда мы сдадим на склад автоматы, винтовки, гранаты и вернемся к прерванному мирному труду. Чем активнее и злее мы будем воевать, чем сильнее будем громить врага, тем скорее придет это время…
Конференция работала около шести часов. Были решены все вопросы. Секретарем бюро окружкома вновь был избран Иван Данилович Пушкарев.
Постоянным местопребыванием секретаря и двух его заместителей была назначена деревушка, в которой работала конференция.
Охрименко был немного удивлен, когда Пушкарев сказал ему, что он опять должен вернуться в бригаду Зарубина.
— До этого ты был представителем локотковской бригады в окружкоме, а теперь будешь представителем окружкома в бригаде Зарубина, — пояснил Пушкарев. — У Зарубина коммунистов меньше, чем здесь, а работы столько же.
Охрименко не возражал. Он уже свыкся с зарубинскими партизанами и знал, что без дела сидеть там не будет.
Как только стемнело, делегаты бригады Зарубина, крепко пожав руку Пушкареву, отправились в обратный путь.
9
Спустя пять дней после партийной конференции в заброшенной лесной сторожке, тускло освещенной лучинками, разрабатывался план очередной боевой операции бригады Зарубина — разгрома школы абверкоманды.
За стенами шумела ветреная февральская ночь, а в избушке было тепло, хотя и очень дымно: дрова в полуразвалившейся печи горели плохо, едкий дым стлался по маленькой комнатушке.
— Это все из-за тебя мы, Дмитрий Карпович, в копченые селедки превращаемся, — шутил Добрынин.
Беляк не имел времени, чтобы добраться до леспромхоза, поэтому встречу пришлось назначить здесь, в лесной сторожке, ближе к городу.
— Ничего, ничего, — отвечал Беляк, — копченая продукция, как известно, отличается тем, что дольше сохраняется…
В распоряжении Беляка было всего три часа, и за это время предстояло все подробно обсудить.
Партизаны уже располагали точными данными о школе, расположенной на территории психиатрической больницы. Данные эти шли из трех источников. Во-первых, немало рассказал Скорняк, который оказался в курсе многих дел. Марковский тоже не дремал и, вступив в должность истопника, усиленно вел разведку. Наконец, кое-что успели разузнать Охрименко и Макуха. Не напрасно они сопровождали сани с дровами и провели ночь на территории психиатрической больницы.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
