– Может быть, совсем немногое. Незадолго до вашего чудесного появления эта... тварь говорила, что ей необходимо побыстрее вернуться из-за своей глупой сестры, которая, должно быть, беспокоилась за нее...
– Она, по крайней мере, нам скажет, как Адель Амель стала Евлалией Може. А теперь, если вы очень хотите...
– Нет! – отрезал Тремэн. – Вы правы, покончим с этим, и чем раньше, тем лучше!
—Мудрое решение! – вздохнул Ронделер, зная, что не сможет долго сдерживать желание крестьян расквитаться с этими людьми.– Говорят, что глас народа– глас Божий, значит, правосудие будет совершено здесь от его имени. Ну, начинайте! – крикнул он.
Все произошло быстро. Через несколько мгновений дюжина тел болталась на деревьях. Мнимый священник умер, изрыгал проклятия против всех на свете, бросив перед этим в лицо своей сообщнице:
– Ты со своими бредовыми идеями! Можно было бы подождать еще немного, стать богатыми и даже достаточно сильными, чтобы захватить Тринадцать Ветров, всех убить, спокойно разграбить дом, а потом его поджечь. Но тебе сию секунду нужен был Тремэн с этой потаскухой! О Господи, эти женщины!
Он сплюнул. Адель его не слышала. Ей вынули кляп изо рта, она корчилась с пеной у рта, выкрикивала ругательства, у нее началась такая сильная истерика, что мужчины, которые должны были ее повесить, перекрестились, уверенные в том, что в нее вселился дьявол. Она умерла последней...
Когда все закончилось, ее тело опустили в уже вырытую могилу.
– Из уважения к памяти вашего общего деда, Матье Амеля, достойного и честного торговца солью из Сен-Васта, – объяснил Ронделер Гийому. – Что касается остальных, – добавил он, показывая на зловещие плоды, висящие на деревьях, – я предупрежу жандармов, и они займутся ими завтра! А теперь пойдемте, я отвезу вас домой.
Когда Гийом вновь увидел свой дом, в деревне запели петухи. В глубокой темноте ночи, перед рассветом, еще пламенела огромная куча дров, позволившая вместе с горящими конюшнями создать впечатление, что горела вся усадьба Тринадцать Ветров. Подобно мухам в воздухе носился черный пушистый пепел. Легкий ветерок относил его к светлым, слегка пожелтевшим, может быть, чуть-чуть испачканным, но все-таки уцелевшим стенам. Гийом разрыдался, испытав облегчение.
Вокруг толпились люди. Тем не менее сквозь слезы он увидел лишь своих детей – Элизабет, Адама и Артура, бежавших ему навстречу. События этой ночи не прошли для них бесследно, но глаза их все так же светились от счастья. Гийом раскрыл свои объятия, чтобы окружить их всех сразу своей любовью, не выделяя никого из них, но соединяя, не делая никаких различий. Впервые он остро, почти болезненно осознал, что возродит вместе с ними свой родовой трилистник[17]... Он был стеблем, а они – нежными зелеными листочками.
– Отец! – сказала Элизабет. – Это Артур нас спас...
– Я знаю... мне рассказали!.. Без подробностей, конечно! О, сын мой, да благословен будет тот день, когда ты вернулся в родные места...
Но такие волнующие моменты были не во вкусе Артура, и он рассмеялся:
– Я не заслужил столько комплиментов! Если я один и смог выбраться из своей комнаты, то просто потому, что меня там не было. В комнате Лорны происходили странные вещи, и я хотел все разузнать... Так интересно охотиться за привидениями...
В самом деле, около одиннадцати часов вечера для Артура, спрятавшегося в комнате Лорны с куском пирога, украденного на кухне, и с парой пистолетов, прихваченных в комнате Гийома, время тянулось очень медленно.
Шум в доме постепенно стихал. Все, вероятно, уже спали, кроме, может быть, одной Клеманс, долго засиживавшейся за вязанием, как это ему было известно, около очага обычно вместе с Потантеном. Но в этот вечер у старика разболелось горло, и она уложила его в постель, напоив отваром из трав.
В комнате, где все еще чувствовался аромат молодой элегантной женщины, было не совсем темно. На небе светила полная луна. Сквозь внутренние, слегка прикрытые ставни на пол падал бледный длинный луч ее света. Сидевшему в ногах кровати юному сторожу захотелось спать, и он спрашивал себя, как долго сможет держать глаза открытыми. Он съел пирог, чтобы чем-то заняться, но тут же пожалел об этом, потому что ему сразу же захотелось пить.
Вспомнив о кувшине с водой, оставшемся в его спальне, он решил пойти за ним. Для этого ему надо было пересечь широкий коридор, дверь его спальни и дверь мистера Брента находились как раз напротив. И как только он вышел из своего укрытия, сразу же почувствовал запах дыма... Запах шел с лестницы, оттуда же были видны слабые отблески. «Огонь! – подумал он. – В доме пожар!.. По чьей-то неосторожности».
Бесшумно, как кошка– прежде чем занять наблюдательный пост, он разулся, – Артур побежал к лестнице, спустился наполовину, и волосы зашевелились у него на голове: один из слуг, Кола, укладывал мелкую мебель на кучу дров и бумаги, которую только что поджег.
Первым побуждением мальчика было броситься на поджигателя, но он был из тех, кто не теряет хладнокровия в момент опасности. Один он не одолел бы этого крепкого мужчину. Артур подумал о пистолетах, оставшихся на постели сестры. И тут же решил предупредить Джереми, а вдвоем они без труда одолели бы негодяя.
Он знал, что молодой учитель никогда не запирал дверь. На этот раз она не поддалась. Тогда Артур заметил клин и понял, что их всех пытались убить...
Вытащить Брента из постели, объяснить ему, что происходило, дать ему пистолет было делом одной минуты.
– Клинья должны быть под всеми дверями, – прошептал Артур. – Быстро их вытаскивайте и присоединяйтесь ко мне внизу, но ни в коем случае не поднимайте шума, пока я не подам знак!
Натянув на ноги домашние туфли, учитель кивком показал, что все понял, и побежал за своим учеником в развевающейся белой ночной рубашке. Артур вернулся к лестнице, окутанной густым дымом. Это дало возможность мальчику незаметно подойти, внезапно появиться перед поджигателем и прицелиться.
– Руки вверх! – крикнул он. – И не валяй дурака, я очень хорошо стреляю.
Увидев черное дуло пистолета, Кола вздрогнул, но поняв, что он находится в руках ребенка, усмехнулся и бросился бежать. Артур выстрелил, когда тот открывал дверь. Раненный в колено, Кола рухнул на пол и закричал от боли.
Это послужило сигналом. Дом вдруг ожил. Следом за Джереми целая вереница белых привидений, кашлявших и задыхавшихся от дыма, бегом спускалась по лестнице. Это были Адам, Элизабет, Потантен, который вел другого слугу, Валентина, приставив к его спине ружье. Спросонья Валентин шел спотыкаясь и жалобным голосом оправдывался, утверждая, что он не виновен. За ним шли Белина, Лизетта и Китти.
В полном смятении женщины бросились на кухню за водой, оттуда вернулась перепуганная Элизабет: мадам Белек лежала на каменном полу, чепец ее был весь в крови. Срочно нужно позвать доктора! Белина с этим сама не справится...
