— «Сто рублей дам за зиму». — «Ну, а сто рублей дашь, я и жить буду», — говорит. «Ну, станешь, так садись в сани, поедем со мной».
Сели в сани и поехали к попу. Приехали. Поп чаем напоил, ужином накормил. «Ложись спать, — говорит. — Утром ехать за сеном». А сам будит в полночь: «Вставай, надо ехать!» Сам отзавтракал, чаю напился, а работника не кормит на дорогу. Тот запряг лошадей в две повозки и говорит: «Ну, садись, батька, поедем».
Сели и поехали. Выехали в поле. «Батька, — говорит работник, — я веревки забыл. Нечем сено завязать!» — «Экой ты чудак! Еще хорошо — скоро вспомнил. Беги, я подожду».
Иван-дурак прибежал к попадье: «Матка, давай скорей белорыбник и бутылку вина. Поп велел дать!»
Попадья все подала. Работник взял и веревки и побежал: «На веревки, батька. Теперь есть чем сено вязать!»
Верст сорок проехали. Наклали они возы, завязали. Поехали домой — стемнело, а еще далеко ехать. Вот Иван-дурак сидит на возу, вино попивает и белорыбником закусывает. Поп говорит Ивану-дураку: «Ваня, гляди… Есть дорога направо, как бы туда лошадь не пошла. А я задремлю». — «Ладно, батька, спи. Я усмотрю эту дорогу».
Ваня слез со своего воза, идет и высматривает эту дорогу. Увидал ее и пустил по ней лошадь попа. Проехали они по этой дороге верст пятнадцать. Поп проснулся, осмотрел место, видит, что в сторону едут: «Ваня, ведь мы неладно едем!» — «А я, — говорит, — почём знаю, ладно или неладно. Ведь ты впереди едешь, а я за тобой». — «Экой, Ваня! Ведь я наказывал: посмотри, дорога направо будет, а ты и заехал!» — «Ишь, сам впереди, а я заехал!» — «Ну, стало быть, Ваня, делать нечего. Надо ехать по этой дороге. Должна тут быть деревня недалеко, нужно нам в ней заночевать!»
Поехали дальше. Приезжают они в эту деревню. Поп посылает работника: «Пойди попросись переночевать».
Работник вошел в одну избу и просит хозяина: «Пусти нас с попом, пожалуйста, ночевать». — «Милости просим, — говорит, — ночуйте». — «Да, пожалуйста, я вас прошу, попа ужином не кормите: нако́рмите, он еще больше ошалеет. Пригласите, а садить не садите, а если поса́дите, так не взыщите, если ошалеет!» — «Ну, ладно».
Работник лошадей выпряг, поставил к возам. Вошли они в избу, разделись. «Поужинать не хотите ли, батюшка?»
Поп в ответ ни слова, а работник раз — да за стол. Отужинал, как ему надо, а попу сесть неловко: только пригласили, а больше не зовут, а есть очень хочется. Работник отужинал, полез на полати[110], и поп за ним. Работник захрапел, а попу не спится, работника тычет под бока: «Работник, ведь я есть хочу!» — «Ох, косматый леший! Сажали тебя есть, не садился. Ведь не дома, где попадья за руки садит! Поди, я видел, у хозяйки горшок каши стоит, пойди поешь».
Поп слез с полатей, разыскал горшок. «Работник, — говорит, — чем я кашу есть буду? Ложки мне не найти!» — «Ах ты, черт косматый, навязался! Есть ему дал, и то покоя не дает. Засучи руки и ешь так!»
Поп загнал руки в горшок и обжег — там не каша была, а вар. Вот он и забегал с горшком: «Работник, ведь мне рук не вынуть.» Работник говорит: «Ишь, лешего косматого навязало на меня! Всю ночь покоя не даешь со своей кашей!» А была месячная ночь. «Вон, — говорит, — у порога точило лежит, брякни горшком об него и вынешь руки-то!»
Поп разбежался да как хряснет об это точило горшком. А это лежало не точило, а хозяин лысый спал. Поп об его лысину и ударил. Хозяин завопил, а поп из избы вон: испугался. Тогда все вскочили. Хозяин кричит что-то, работник кричит: «Куда поп девался?» Родственники хозяина к работнику: «Зачем старика изувечили?» А работник к ним: «Куда попа дели? Давайте попа! А нет — сейчас схожу за десятским,[111] деревню соберу! Где хотите ищите, а давайте попа!»
Родственники одумались: «Куда поп девался?» — «Давайте, — говорит работник, — триста рублей, все дело замну, — а нет — к десятскому пойду!» Они мялись, мялись, дали триста рублей: «Только не сказывай, что случилось!»
Работник запряг лошадей и поехал с сеном домой. Проезжает деревню, видит: стоит поп у амбара; стоит — из-за угла выглядывает: «Аль ты, Ваня, едешь-то?» — «Я, — говорит, — косматый плут! Ужо в остроге будешь сидеть… Убил хозяина!» — «Неужели его до смерти я, Ваня, убил?» — «Да, до смерти. Сейчас хотят за урядником ехать, протокол составлять». — «Не можешь ли, Ваня, как-нибудь это дело замять?» — «Триста рублей давай, так замну, а нет, так в остроге сидеть будешь!»
Поп согласился триста рублей работнику заплатить, только бы замял это дело. А работник вернулся в деревню, постоял за углом избы и идет назад: «Поезжай, батько. Теперь ничего не будет. Поедем назад». Приехали домой, и поп сделался таким добрым! Стал работника жалеть. Сам садится чай пить и работника зовет.
Так Ваня прожил зиму и семьсот рублей денег получил вместо ста. Приходит домой к отцу и говорит: «Вот, тятька, на деньги! Гляди, сколько заработал. Не как твои два умных сына.»
После этого стали они жить-поживать да добра наживать. И теперь живут хорошо.
82. Добрый поп
Жил-был поп. Нанял себе работника, привел его домой: «Ну, работник, служи хорошенько, я тебя не оставлю!»
Пожил работник с неделю, настал сенокос. «Ну, свет, — говорит поп, — бог даст — переночуем благополучно, дождемся утра и пойдем косить сено!» — «Хорошо, батюшка».
Дождались они утра, встали рано. Поп говорит попадье: «Давай-ка нам, матка, завтракать, мы пойдем косить сено».
Попадья собрала на стол. Сели они вдвоем и позавтракали порядком. Поп говорит работнику: «Давай, свет, мы и пообедаем за один раз, и будем косить до самого полдника без роздыха». — «Как вам угодно, батюшка, пожалуй и пообедаем». — «Подавай, матка, на стол обедать», — приказал поп жене.
Она подала им и обедать. Они по ложке, по другой хлебнули — и сыты. Поп говорит работнику: «Давай, свет, за одним столом и пополуднуем, и будем косить до самого ужина». — «Как вам угодно, батюшка, полудновать так полудновать!»
Попадья подала на стол полдник. Они опять хлебнули
