… В течение получаса народ не мог успокоиться и не давал Бате начать. В конце концов, он применил грубую силу, рявкнув во весь голос:
– Заткнитесь! Козлы!
Не привыкшие к такому обращению, местные вампиры тут же заткнулись, и с недоумением переглянулись. Мы же с Ермоленко остались совершенно невозмутимы, в Афгане мы и не такое слышали. А Батя, добившись тишины, абсолютно спокойно, начал:
– Дело в том, что президент вышел на Верховного России, с просьбой помочь очистить, наконец, Чечню от этой мрази.
Все оживились. Какой президент связался с нами, объяснять было не надо. Украинского никто в расчет не брал. А Батя продолжал:
– В связи с этим, сейчас формируются две или три группы, в которые войдут бойцы, воевавшие в горячих точках. Предупреждаю, количество групп и бойцов, строго ограничено. Поэтому, в первую очередь, будут рассматриваться кандидатуры участников современных боевых действий. Желательно, в горной местности…
… Наша четверка опять была вместе – майор и три взводных. Как я и думал, Покрышкин с Каркаладзе в стороне не остались. Поздоровавшись и обнявшись, мы обсудили тактику будущих боевых действий и состав нашей группы. Прибыв на место формирования отрядов, мы встретили там часть своих ребят из Афганистана, и, решив не экспериментировать, взяли их в свой отряд.
В течение полугода, как горные козлы мы скакали по горам, выкуривая от туда разнообразных уродов. Уроды, кстати, тоже были ребята не промах, и воевать умели весьма неплохо, но вот шансов у них не было. Бандиты, между прочим, около трех месяцев вообще не могли понять, куда исчезают их бойцы. Потом, видимо, что-то заподозрив, принялись искать, но, поскольку, мы не числились ни в одной из частей, то они так и не поняли, кто их мочит.
Чечня очищалась шаг за шагом. Остатки бандитов бежали в Ингушетию и Дагестан, где оседали на почти легальных условиях, за очень большие деньги. Если бы тамошние взяточники знали, чем это им потом аукнется.
К слову сказать, кроме нас, в Чечне действовали еще несколько человеческих групп. Воевали спецназовцы отлично, и некоторые из наших старичков, присмотрели среди них учеников.
Прошло шесть месяцев, и мы, с чувством выполненного долга, разъехались по домам…
…Заняв купе до Москвы, мы расслаблялись по-полной – дрыхли как сурки. Продрав глаза, я обнаружил, что мы не просто в России, а уже в Подмосковье. Пришлось срочно приводить себя в порядок. Предвкушение хороших премиальных радовало и способствовало непринужденной беседе. Разговор о нехитрых радостях жизни плавно сошел на военных, которых собственная страна судила за то, что они выполняли свой долг по отношению к ней. Ну, скажите, как можно назвать мирного чеченца, у которого на поясе висят две гранаты, а за спиной снайперская винтовка? Даже если он едет не на БТРе, а на «Жигуле» – законопослушным гражданином его назвать тяжело. А если девушка, каждую ночь убивает из винтовки людей, то ее очень трудно классифицировать, как мирное население. А если военные не уполномочены решать такие проблемы, то извините, что же тогда делает милиция?
В разговоре было больше грустного. Устроили, понимаешь, показательный процесс. Перед кем? Для кого? Ни один гражданин России этого так и не понял.
От беседы нас отвлек вопрос проводницы:
– Молодые люди, чайку не желаете?
– Вах! Дарагая! – радостно закричал Каркалыга, – Канэчно, желаем! С лимоном и кровью девственницы!
– Где ж я вам девственницу возьму? – искренне удивилась проводница.
И я понял, что с первыми двумя пунктами задержки не будет. Проводница оказалась не такой уж глупой и вместе с чаем притащила бутылку церковного «Кагора», для причастия. Поставив бутылку на столик, она заметила:
– Девственницы нет, есть кровь Христа.
Мы грохнули от смеха.
– Послушай, голубушка, – спросил Ермоленко, вытирая слезы, – откуда такая осведомленность?
– А вы из Чечни не первые, – она с достоинством удалилась, а мы приступили к завтраку.
Кагор, между прочим, был весьма кстати…
…На этот раз, о выполнении задания, мы докладывали не Великому Магистру, а одному из Гроссмейстеров. И, даже не мы, а Ермоленко. Я же с ребятами, засел в «Космосе», ожидая учителя. К моему искреннему огорчению, кампания опять распадалась. Каркалыга уезжал на Байконур, где его ожидал наставник. Я заинтересовался, летают ли вампиры в космос.
– Пару раз были, – лениво отозвался Вано.
– А что так мало?
– Зачем больше? – Вано пожал плечами, – Вот, когда на орбите будут стационарные базы с пунктами донорской крови, тогда, пожалуйста, дорога открыта. А сейчас, только для эксперимента, чтобы понять, разницу между нами и людьми.
– А Гагарин не наш? – эта мысль пришла мне в голову совершенно неожиданно.
– Нет. С самого начала так и планировалось, что полетит человек.
– Почему?
– Да потому, что в успехе нашего полета все и так были уверены. Главное было понять, смогут люди там жить или нет.
– А ты сам не хочешь слетать?
– Чего я там не видел? – хмыкнул Вано.
– А я бы слетал, – неожиданно загорелся Покрышкин.
– Так в чем дело, поехали.
– Нет, хочу где-нибудь осесть и слегка отдохнуть.
– Тогда давай, к нам! – предложил я.
– Подумать надо, – тактично улыбнулся Казимир.
– Ты что, совсем сдурел! О чем тут думать! – возмутился я.
– И что ты так на Крыме зациклился? – Покрышкин смотрел на меня с искренним удивлением.
– А что, разве еще где-то можно жить? – изумился я.
Казимир коротко засмеялся.
– Хороший ты парень, Ваня, душевный, но я, хочу к ребятам поехать. А там посмотрим.
– Они же еще учатся.
– Этот год последний, – напомнил Казимир.
– Ну, вот и поживи пару месяцев в Крыму.
– Спасибо, но я лучше в Харьков. Давно, понимаешь, этих лоботрясов не видел. Соскучился.
Я пожал плечами. Понять Казимира было можно. Мне самому все сильнее хотелось увидеть Катьку. Поэтому я прекратил уговоры и тоскливо прикинул, сколько еще учитель будет отсутствовать. Выходило, никак не меньше двух – трех часов. Знакомых у него в Магистрате было много. Так что, на сегодняшний отъезд я не стал рассчитывать и пошел провожать друзей.
По поводу пары
