вопросы сразу отпали. Да и общаться с другими людьми на эту тему, как сейчас, стало куда легче. Не нужно прятать глаза, пытаться сделать вид, что все иначе или уходить в полное отрицание. Паша был прав, этот поступок облегчил жизнь. Надо будет это запомнить и хотя бы иногда прислушиваться к нему в подобных моментах, не изображая из себя вредную буку.
— Это все? — Обращается Паша к бывшей секретарше, что теребит в руках бумажный стакан с самого прихода.
— Павел Сергеевич, пожалуйста, я буду хорошо работать… — Произносит она уже без всякого пафоса, опустив голову.
— Нет. До свидания, Екатерина.
Павел Сергеевич лаконично заканчивает и этот разговор. И специально, как мне кажется, возвращается к работе, перекладывая и читая бумаги. Он дает понять, что не замечает более Екатерину, и ей пора бы уже покинуть кабинет. Я исподлобья тоже слежу за происходящим. Да и к тому же нужно быть готовой ко всему, раз даже незнакомец решил опорочить мою честь. Хотя отчасти это и было правдой. Когда-то давно, почти полгода назад, между нами с Пашей завязалась интрижка, но то время позади. Мы со всем разобрались, поняли, чего хотим от отношений и на что ради них готовы.
А Екатерина все еще продолжает стоять и наблюдать за Пашей, как он работает. Но, видимо, понимая, что больше ничего не добиться и точно никак не исправить ситуации, она разворачивается. И зачем-то идет ко мне. Вот уж неожиданность. Мне с ней точно не о чем говорить.
— Лерочка, — встает она вплотную надо мной и улыбается до ушей, — он тебя все равно бросит.
Я поднимаю голову, но ничего не отвечаю. Правда, лицо искривляется само собой, а брови опускаются совсем низко и практически сходятся в одной точке. Точно-точно, я совсем не нарочно. Просто не понимаю, что от меня хочет эта женщина.
— Ладно, — улыбка в момент стирается с ее лица, — я пойду.
Я практически успеваю вздохнуть с облегчением внутри себя. Екатерина разворачивается в пол оборота, а я опускаю голову, которая уже начинает затекать. Но боковым зрением вижу, как она разворачивается обратно ко мне. И переворачивает стакан с кофе! На меня! Я не успеваю среагировать. Я совсем не ожидала такого поведения!
— Ой, — наигранно удивляется она. — Ну я пойду.
Ко мне сразу же подбегает Паша. Я кричу не столько от неожиданности. Мне горячо!
— Вон! — Рычит Паша на женщину.
И Екатерина, боясь расплаты, чуть ли не выбегает из кабинета.
— Снимай рубашку! — Бросает мне Паша.
Он тут же подлетает к двери и запирает ее. Затем возвращается ко мне. Он помогает избавиться от мокрой одежды, с которой еще стекает обжигающе горячий кофе.
— Дай все посмотрю. Надо проверить, нет ли ожогов.
Он рассматривает меня, долго вглядываясь в обнаженный верх. Дотрагивается в нескольких местах, проверяя все ли хорошо. Но мне везет. Кожный покров не пострадал. Зато я осталась без одежды. И как дальше работать? Как идти до машины? Паша как будто читает мои мысли.
— Лер, я сейчас позвоню Константину Андреевичу, попрошу заменить меня сегодня на остаток дня. Ты пока одевай верхнюю одежду. Застегнись и ничего не будет видно.
Я послушно киваю и одеваюсь, пока Паша договаривается. И я не боюсь, не волнуюсь, у меня нет посттравматических реакций. Я чувствую, что все будет хорошо. Да все уже прекрасно! Подумаешь, рубашка. Всякое бывает. Главное, что я сама цела.
Екатерина просто сильно обиделась, а я оказалась козлом отпущения. И мне даже не за что ее винить. Она столько лет работала на Пашу, надеясь занять место Лизы. А тут на горизонте появилась я, разрушавшая все ее планы и надежды на сказку. А потом еще и последовало увольнение, которого она много раз сумела избежать. Разумеется, она разозлилась. Другая на ее месте могла бы и пострашнее что-то подумать.
А Паша… Его поведение дало мне понять, что я могу на него положиться. Что он будет оберегать меня, заботиться, защищать. Так что мне не на что злиться. Зато сегодня оказался укороченный день. Чем не хорошая новость?
— Можем идти, — извещает меня Паша. И видя, что я оделась, вытаскивает свою одежду и отпирает дверь.
Мы проходим по практически пустому коридору и скрываемся в лифте. Без обсуждений дальнейших планов, Паша молча везет меня к себе. А я и не сопротивляюсь. Я только рада, что мы проведем вместе время.
В его дом я захожу уже слишком свободно, как к себе. И ощущаю себя так же.
Первым делом принимаю душ, смывая все неприятные моменты этого дня и настраиваясь на лучшее. Когда выхожу, то вижу, что Паша в очередной раз занят работой. Но я его не отрываю, не пытаюсь поругаться. Он ради меня уехал из офиса, назначив другого человека на свое место. А мне все равно нужно переодеться и что-нибудь приготовить.
Еды в холодильнике оказывается достаточно много. Так что даже не приходится ломать голову, как выкручиваться. Обед оказывается готов слишком быстро, и я зову Пашу, отрывая от работы. Но оказывается, что он закончил минут двадцать назад, и все это время следил за мной. Я это понимаю тогда, когда выхожу с кухни, а он улыбается, глядя в мою сторону. Но заметив, что я к нему направляюсь, быстро отворачивается и делает вид, что все еще работает. На закрытом ноутбуке.
— Следишь за мной, значит? — Улыбаюсь я и сажусь ему на колени.
— Скорее любуюсь, — целует он меня в щеку.
— Пойдем за стол? Или ты еще не на любовался?
— Пойдем, мне это никак не помешает.
Мы садимся рядом друг с другом. И воцаряется тишина. Но не приятная, а очень напряженная. Пашу как будто в момент начинают одолевать тяжелые мысли. А я пытаюсь угадать, с чем они связаны. Но придумывалка опять не придумывает.
— О чем задумался? — Решаюсь я спросить прямо. — Я же вижу, что ты напряжен. Ты же не про поступок Екатерины рассуждаешь? — Пытаюсь я все-таки угадать.
— Нет, черт с ней. Меня волнует другое.
— Что? Поделишься?
— Лер, потом узнаешь.
— Ну хоть намекнииии.
— Хорошо.
Паша откладывает все из рук и всем телом разворачивается ко мне. Он смотрит в пол, а потом берет меня за руку.
— Через месяц новый год. Не хочешь встретить его со мной? Без родственников. Только мы вдвоем.
Я выдыхаю с облегчением. Из-за этого он волнуется? Паша такой отпор дает на работе незнакомым дядькам. А тут испугался такого пустякового вопроса. Ну или отказа. Даа… Это явно страшнее.
— Всего лишь? — Смеюсь я. — Конечно, давай. Тем
