меня в голове.
Эти гормоны сводят меня с ума, клянусь.
Конечно, черт возьми, он там будет. Это во всех новостях: Келлер "Убийца" Руссо перенес свой объединительный бой. Таблоиды пестрят предположениями о том, почему он отказался от последнего боя, и насколько они были далеки от истины.
Я ловлю свое отражение в зеркале. Я выздоровела, учитывая, что прошло всего несколько недель.
Снаружи кажется, что ничего не изменилось. Я все та же Сиенна, только более худая и бледная. Хотя внутри все еще хуже. Я дерьмовое шоу. Это утомительно — скрывать свою боль от всех, кто меня окружает, кому не все равно, особенно от Мэдди и Дэвида. Я не могу вынести их сочувствия или их грустных улыбок, их хождения по яичной скорлупе вокруг меня. Поэтому я нацепляю свою лучшую фальшивую улыбку и продолжаю свой день. Я продолжаю. Я вырываюсь, но внутри чувствую себя мертвым.
Келлер вырвал мое сердце и забрал его с собой, даже не оглянувшись. Теперь я просто оцепенела. Я вернулась к своей обычной жизни. Я начинаю работу своей мечты. Я снова живу со своим лучшим другом, моим лучшим другом, который не что иное, как спасатель. Она снова оттащила меня от края пропасти. Без нее, я уверена, тьма поглотила бы меня.
Мысль о встрече с Келлером выводит меня из себя. Я оплакивала наши отношения и мысленно вычеркнула его из своей памяти. И все же я знаю, что в ту минуту, когда я увижу его, все вернется на круги своя.
Ему принадлежала и всегда будет принадлежать каждая клеточка моей души. Мне просто нужно принять тот факт, что наша история любви не была сказкой. Это был гребаный кошмар, но теперь я свободна. Я несчастна, но я в безопасности и я свободна. А сейчас мне нужно сосредоточиться на более важных вещах.
Когда я беру свой рюкзак со стойки, Мэдди разворачивается, одаривая меня одной из своих широких улыбок, и подбегает, чтобы заключить меня в объятия.
— Удачи тебе сегодня, Си. — шепчет она мне на ухо.
Положив руки мне на плечи, она откидывается назад, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Оставайся сильной. Ты пережила все это без него. Я так горжусь тобой. — Ее глаза блестят, когда она говорит.
Я слегка киваю ей. — Спасибо, Мэдди. Я бы не справилась без тебя.
Я быстро чмокаю ее в щеку и ухожу.
Энцо быстро наступает мне на хвост, когда я выхожу из здания. Я резко поворачиваю голову и хмурюсь — наше обычное взаимодействие на данном этапе.
Он не хочет нянчиться со мной так же сильно, как и я не хочу, чтобы со мной нянчились. Но никому из нас сейчас не хочется спорить с Лукой и Келлером, поэтому мы продолжаем. Он всегда такой джентльмен. Он открывает пассажирскую дверь и кивает, когда я проскальзываю внутрь, затем запрыгивает на водительское сиденье.
Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть на него, и открываю рот, чтобы заговорить, но слова не приходят.
Его бровь приподнимается, когда он включает зажигание джипа.
— Я слышал, у тебя зуд, который нужно «почесать», Сиенна. — говорит он со своим сильным итальянским акцентом.
Не поймите меня неправильно, он полностью в моем вкусе. Высокий и мускулистый, с иссиня-черными волосами, взъерошенными в жесткой прическе на макушке. Как и у меня, у него пронзительные голубые глаза, но они идеально контрастируют с его оливковой кожей. Когда он расплывается в улыбке, обнажаются его белые зубы. В первый раз, когда я вижу, как мужчина улыбается, я думаю, ему следует делать это почаще.
— О Боже, мне так жаль. Я не знаю, о чем я думала. Я хотела разозлить Келлера, и это было первое, что пришло мне в голову. — краска смущения ползет вверх по моей шее.
— Первое, о чем ты подумала, это переспать со мной? Приятно это знать. Он подмигивает мне.
Игриво хлопнув его по руке, я рассмеялась. Смеяться по-настоящему приятно.
— Прости, если из-за меня у тебя неприятности. На самом деле, я сожалею о том, что была разъяренной сукой с тех пор, как ты начал нянчиться с моей жалкой задницей. Обычно я не такая корова, обещаю.
В его глазах мелькает печаль, и он быстро берет себя в руки, ерзая на стуле.
— Я знаю, каково это — потерять единственного человека, которого любишь в этой жизни, Сиенна. Это, блядь, вытряхивает тебе кишки и оставляет от тебя оболочку личности. Но твой человек все еще здесь, никогда не знаешь, может быть, в твоем сердце все-таки есть надежда.
Он ерзает на сиденье, вцепившись в руль так, что белеют костяшки пальцев.
— Келлер совершил ошибку, чертовски большую. Он сделал это по правильным причинам. Он пожертвовал собой ради твоей безопасности. Я бы сделал то же самое. Это может быть больно, но, может быть, подумай, почему он это сделал. Ты знаешь, что он любит тебя яростно, может быть, даже слишком сильно. Вам двоим нужно исцелиться порознь, чтобы вернуться, сражаясь сильнее вместе. Не сдавайтесь слишком рано. — в его тоне слышится мягкость, когда он смотрит в лобовое стекло.
— Возможно. Спасибо за понимание. Назовем это перемирием? — спрашиваю я, легонько кладя свою руку поверх его.
— Меня устраивает перемирие.
Остаток пути до спортзала "Кингз" мы молчим, и я думаю о том, как пройдет мой день.
Возбужденный гомон детей наполняет спортзал, когда я вхожу, бросая пальто на вешалку. Грейсон сразу замечает меня и подбегает, заключая в медвежьи объятия. Я обнимаю его за сильные плечи, он поднимает меня и кружит. Я не уверена, что сделало его таким счастливым сегодня, но я не могу пожаловаться на это приветствие. он уже успокоил меня. После того, как он осторожно опустил меня на землю, на его лице появилась приветственная улыбка.
— Ты в порядке? Ты выглядишь бледной. Его глаза скользят по моему лицу, как будто оценивая мои травмы.
— Я в порядке.
Я лгу и слегка улыбаюсь ему, теребя край своей толстовки.
— Он здесь? — я почти шепчу, мои глаза бегают по комнате, как будто он собирается выпрыгнуть на меня в любую секунду. Я не готова его видеть.
Грейсон кивает, прикусывая нижнюю губу.
— Может быть, просто выслушаешь его. Что в этом плохого?
Это могло бы, наконец, сломить меня.
Паула подбегает ко мне, ее белые волосы собраны в конский хвост, который развевается при ее движениях. Ее фирменная красная помада идеально нанесена на нее.
— Сиенна, дорогая, у тебя получилось. — говорит она, заключая меня в крепкие объятия. Сегодня людям явно нравятся объятия. Как
