1997 год, остров Хейнясенмаа.
Лодка мягко стукнулась о причал, и лодочник накинул канат на причальную тумбу.
— Revittia kaglanuora, сестра! — приветствовал ее с берега человек в белом.
Послушник протянул руку, и помог Вере выбраться на сушу. Лил дождь, и дощатый причал скользил под ногами. Впрочем, серое небо никак не портило торжественного настроения Веры, ведь она возвращалась с благими вестями.
Вместе с адептом Вера прошла в глубь острова, туда, где в отдалении от других зданий возвышался добротный деревянный дом. К груди женщина прижимала небольшой сверток. Прижимала так, словно это было ее дитя — самое драгоценное, что только могло быть на этом свете.
Вера вошла внутрь, разулась и послушник провел ее в абсолютно темную комнату. Здесь звуки приглушались, словно стены были увешаны коврами, босые ноги тонули в мягком ворсе. Вокруг ничего не было видно, но Вера знала: Он здесь. Он взирает на нее из тьмы. Он чувствует ее, как и она Его.
— Здравствуй, Ловиатар, — раздался из темноты приятным голос.
Вера упала на колени. Она почувствовала, как ее пробирает благоговейная дрожь, которую Вера испытывала каждый раз при встрече с Ним.
После посвящения Вера Ремшу сменила имя, которое практически никто в быту не знал — для непосвященных она оставалась все той же Верой, переводчицей текстов. Для сестер и братьев же она была Ловиатар.
— Ты выполнила мое поручение?
Ловиатар склонила голову, не вставая с колен.
— Король ужаса спуститься с небес в августе тысяча девятьсот девяносто девятого года. — женщина раскрыла сверток, в котором были идеальным почерком переписанные от руки катрены Нострадамуса.
— У нас мало времени, — робко сказала Ловиатар. — Как нам успеть собрать больше послушников?
Голос из темноты звучал по-прежнему спокойно.
— Не пытайся охватить необъятное. Свет узрит тот, кто не боится обжечь глаза. Те же, кто живет во тьме, не могут зрить солнца. А что есть солнце? Ничто иное, как Истина. И что тогда есть солнечное затмение? — говоривший сделал паузу, словно давая Ловиатар самой прийти к нужному ответу. — Это затмение Истины. Истина подобна солнцу, которое скрывается за тучами, исчезает на ночь и меньше греет зимой. Но, как и солнце, Истина никуда не пропадет оттого, что какое-то время ее будет не видно.
Ловиатар благоговейно внимала говорящему. По ее щекам катились слезы счастья от ощущения чего-то великого.
— Перед концом света явится Спаситель — и он уже здесь, — продолжил голос. — Сказано, что он повергнет зло и воскресит мертвых. Люди, жившие когда-либо на земле, соберутся к его престолу, после чего над ними свершится суд.
Ловиатар не пыталась сдержать слезы. Они градом катились по ее щекам, капая на мягкий ковер. Что-то великое рождалось в этот момент, и Ловиатар поняла: она часть этого. Раньше она была просто кем-то — обычным человеком, работающим ради выживания, переводчицей Верой с высшим лингвистическим образованием. Матерью. Но теперь даже это не имело значения. В обычной жизни Вера так и не поняла, кто она и зачем она родилась. Не поняла Вера, но знала Ловиатар. В сравнении с тем, убогим серым мирком, в котором прошла большая часть ее жизни, новый мир был подобен радуге. Теперь она не никто — она часть огромного, бескрайнего, могущественного. Она одна из избранных.
Говоривший какое-то время молчал, словно специально давая Ловиатар насладиться моментом. Затем он сказал:
— Праведники отправятся в мир вечного блаженства. А грешники сгорят в муках ада.
* * *
2006 год, 9 октября.
«Обитель Рассвета»
Резнова занесли в дом старосты и уложили в кровать. Еще на улице его скрутил лютый кашель, и сейчас он впал в полубессознательное состояние.
— Как сюда вызвать скорую? — крикнула Анна.
— Сюда скорая не ездит, — степенно ответил Ийбо. — Сестра Дарина уже осматривает вашего друга.
— Какая еще сестра? — вспылила Смолина. — Нужно срочно доставить его в больницу.
— Боюсь, это сейчас ему противопоказано, — послышался от кровати голос Дарины. — Сейчас вашему другу лучше остаться здесь.
— Верьте ей, Анна, — Ийбо проложил ей руку на плечо. — У нее есть медицинское образование.
Смолина сбросила его руку.
— А лечить его вы молитвами будете?
— И молитвами тоже, само собой, — сказала Дарина, не отвлекаясь от ухаживания за Резновым. — Но в основном травами.
Анна посмотрела на Резнова. Его лоб был покрыт испариной, голова металась по подушке. Она сжала горячую ладонь поисковика.
— Что с ним?
— Пока не знаю. Я дала ему настой успокоительных трав. Он курит? Пьет? — спросила Дарина, водя руками по груди Резнова. Анна кивнула. — Понятно. Вы, городские, погрязли в грехе, вот и результат!
— А то смотрю, у вас тут все здоровые! В Лумивааре недавно двое подростков погибли, слышали об этом?
— Всякое случается… — проговорила Дарина и прикрыла глаза, не отрывая рук от Резнова. — Зло не дремлет.
Постепенно Резнов успокоился, дыхание выровнялось, а вскоре поисковик и вовсе открыл глаза.
— Боже, как ты меня напугал! — выдохнула Анна. — Резнов, ты как?
— Хреново, Ань, — прохрипел поисковик. — Сигареты меня таки доконают.
— Тебя нужно отвезти в город!
— Это вряд ли. Лучше бы меня оставить в покое…
— Сколько он будет восстанавливаться? — спросила Анна у Дарины.
— Сложно сказать. Но я бы советовала не дергать его хотя бы неделю.
Неделю! Они собирались уехать из города не больше, чем на сутки. Там, в далеком сейчас Петрозаводске, на кушетке под капельницей лежала беспомощная Лена. А на острове, затерянном в водах туманной Ладоги, притаился кровожадный монстр в обличье святого старца. У них не было не то что недели, а даже лишнего дня.
Дарина вышла поменять воду, и они остались вдвоем.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Смолина, — прохрипел Резнов. — Ты хочешь плыть туда…
Анна молча смотрела на него.
— Ты справишься здесь, если я оставлю тебя ненадолго? — тихо спросила она.
— Справлюсь ли я? — усмехнулся поисковик. — А справишься ли ты?
Анна представила, что ей предстоит пересечь неспокойные
