ничего не изменилось. Мое место здесь. Твое место там.
Его плечи опустились, а руки упали по бокам.
— Это то, чего ты хочешь?
— Да.
Это была худшая ложь, которую я когда-либо говорила.
Несколько мгновений он пристально смотрел на меня, но я не сводила глаз с его груди. Наконец, он прошептал:
— Хорошо.
— Ты не сделаешь кое-что для меня, прежде чем уйдешь? Кое-что напоследок?
— Любое твое желание, Маленькая печенька.
Больно. Боже, как чертовски больно.
Я проглотила комок в горле и встретилась с ним взглядом.
— Я ненавидела то, как все закончилось в Прескотте. На этот раз я хочу по-настоящему попрощаться.
Бо не нуждался ни в каких объяснениях. Его рот накрыл мой, настойчивый и голодный, когда мы оба вложили наши сердца в поцелуй. Он, не теряя времени, поднял меня на руки и отнес в спальню, где осторожно уложил на кровать и снял с меня одежду. Проделав то же самое со своей, он опустился на меня сверху, осторожно, чтобы не раздавить меня своим тяжелым весом.
Он начал целовать мою шею, медленно перемещаясь к груди, но резко остановился и отстранился.
— Черт, — прошипел он.
— Что?
— У меня нет презерватива.
— Я снова принимаю противозачаточные средства. После тебя у меня никого не было. — Я напряглась, надеясь, что он скажет то же самое.
— У меня тоже.
Какое облегчение.
— Ты уверена? — спросил он.
Я кивнула.
— Я хочу тебя, Бо. Только тебя.
Когда он скользнул внутрь, между нами не было никакого барьера, единственная слеза скатилась из моих глаз. Этот момент заслуживал слез.
Этот момент заслуживал всех моих слез.
Мы с Бо пролежали в постели вместе остаток дня и до самого вечера. Мы лежали, прижавшись друг к другу, в основном в тишине. Один из нас или мы оба засыпали, а затем просыпались, чтобы потянуться друг к другу и начинали заниматься любовью снова и снова. Наконец наступила ночь, и я погрузилась в глубокий сон, а руки Бо обвились вокруг меня, как веревки.
Когда я проснулась на следующее утро, замерзшая и одинокая, мне не нужно было протягивать руку, чтобы понять, что он ушел.
Бо
Уставившись в окно аэропорта, я бездумно наблюдал, как наземная команда готовится к предстоящему дню. Было всего половина пятого утра, и мне предстояло разбудить Майкла своим телефонным звонком, но я все равно коснулась его имени.
— Привет. — Голос Майкла был хриплым со сна. — Все в порядке? Как дела у Сабрины?
— С ней все в порядке, — сказал я. — Послушай, я в аэропорту и буду дома рано утром. Я собираюсь заскочить и забрать Буна у тебя, а потом отправиться в горы на пару дней.
— Что? Я думал, ты останешься на неделю или две.
— Все изменилось.
— О, ладно.
Я знал, что он будет разочарован. Майкл был хуже Мейзи, когда дело касалось Сабрины. Он ежедневно спрашивал, когда я привезу ее обратно, в то время как Мейзи ограничивала свое любопытство одним разом в неделю.
Несколько месяцев назад я выложил Майклу всю историю Сабрины за бутылкой «Крауна». В тот момент, когда она уехала из Прескотта, я превратился в ворчливого и несчастного сукина сына. Майкл был кандидатом на вмешательство от семьи.
— Ты уверен, что тебе не стоит остаться подольше? — спросил он. — Она могла бы удивить тебя, если бы ты попросил ее вернуться.
— Я не могу принуждать ее к жизни, которой она не хочет, Майкл. — Она не хотела такой жизни — моей жизни, — даже если хотела меня.
Он вздохнул.
— Но ты же любишь ее.
Всем своим сердцем.
— Давай поговорим об этом позже, хорошо? Увидимся через несколько часов. — Я повесил трубку и прошел дальше вдоль ряда окон, заняв стул в укромном уголке. Как только я вернулся домой, я снова начал собираться. Мне нужно было немного побыть одному в горах, чтобы все обдумать и составить план.
Я не мог заставить Сабрину войти в мою жизнь в Монтане, но я мог бы вписаться в ее жизнь здесь.
Это означало, что мне нужен был план, чтобы снять с себя большую ответственность. Это означало, что я предпочту себя всему и всем остальным в своей жизни.
Сабрина думала, что вчерашний день был нашим прощанием.
Это было не так. Я докажу ей, что она важнее всего остального. Моей работы. Моей семьи. Моих гор.
Я бы сказал «до свидания» всему этому, просто чтобы иметь возможность говорить ей «доброе утро до конца своей жизни.
Глава 20
Конец.
Слезы текли по моему лицу, пока я печатала.
Последние три недели книга, которую я начала на аванпосте, «Компас Холта», была моей жизнью. После ухода Бо я заперлась в своем кабинете и только и делала, что писала. Иногда я принимала душ, но в основном сидела за компьютером, выходя только для того, чтобы открыть дверь и заказать еду на вынос.
И сегодня она была закончена. Полностью.
Часть, которую я написала на аванпосте, была переработана, и теперь это был мой самый сильный роман на сегодняшний день. Я любила героя. Я была героиней. И элементы их любовной истории были безупречны.
Ни одна из моих студенческих работ или газетных статей никогда не доставляла мне такого чувства удовлетворения. Это был мой шедевр.
Я гордилась историей, которую написала, но больше всего мне нравился вымысел. Это было посвящение.
Я рассказала историю Бо.
Вероятно, он никогда не прочитает слов, которые я написала для него, но мне было очень спокойно сознавать, что они там были.
Вытерев слезы со своих влажных щек, я закрыла глаза и запрокинула голову к потолку. Я скучаю по тебе. Я надеюсь, у тебя будет хороший день. Каждый раз, когда я думала о Бо, я закрывала глаза и посылала ему хорошие мысли. И поскольку я думала о нем примерно по сто раз на дню, я делала это часто.
— Доброе утро.
Я открыла глаза и, развернувшись на стуле, увидела своего отца, прислонившегося к дверному косяку.
— Привет, пап. Тебе хорошо спалось?
Он кивнул, морщины на его лбу стали глубже.
— Хорошо, но не похоже, что у тебя было также.
Я встала со стула и пересекла комнату, обнимая его за талию.
— Я хорошо выспалась. Я просто встала пораньше, чтобы успеть закончить свою книгу. В конце всегда немного эмоционально.
Он обнял меня крепче.
— Поздравляю, Сабрина. Я так горжусь тобой.
— Спасибо, пап. — Я улыбнулась в его темно-синее поло, затем отошла, потянувшись, чтобы собрать в
