море, превращаясь в новый сленг. Скажем, существует много виртуальных словарей компьютерного сленга, в котором (сленге) иностранные слова приобретают русские очертания, но звуки и смыслы в них разделены. В этом случае повторяется история офеней, когда «новый язык» предназначен для общения «своих со своими».
Основная тенденция – та же, что и всегда. Язык наш безмерно богат, и мы, в отличие, скажем, от французов, щедро и безбоязненно заказываем официанту всё, что есть в языковом меню, а едим лишь то, что способны усвоить и что приходится нам по вкусу. Попытка из квасного патриотизма академически (сверху) заменять плохие иностранные слова хорошими нашими всегда приводит к конфузу. Калоши или мокроступы? Брокер или сдельщик? И если вы скажете, что работаете сдельщиком на рынке ценных бумаг, будет ли это то же самое, что брокер на бирже? И что это за билингва – «кредитное плечо»?
Наиболее актуальные проблемы русского языка сегодня проблемами, собственно, не являются, ибо будут переварены языком и народом так же, как это случалось и прежде.
Известно, что ряд лабораторий начиная с 80-х годов прошлого века вбрасывали в язык новые слова, пытаясь с помощью псевдоидеом актуализировать в обществе те или иные тенденции. Успех был переменным. Нельзя сказать, чтобы это реально повлияло на язык общества и само общество.
Другая попытка «технического» вмешательства в язык (точнее – попытка математического обуздания языка) была предпринята группой «Ваал» (познакомиться с проектом и даже скачать первичные программы можно на сайте www.vaal.ru). Начиналось с игры, когда изначально определялись математические матрицы стилистики и стиля разных авторов (излагаю упрощённо, чтобы коротко). А затем стандартная речь, скажем президента страны, могла быть обработана в стилистике Толстого, Муссолини, Ленина, Сталина, кого угодно. Речь шла о воздействии на потребителя информации. Насколько мне известно, сегодня проект похож на айсберг (на поверхности – названный сайт, а что в глубине – не знаю).
Большое влияние на прагматичное использование языка оказал Алексей Ситников (Ситников Алексей Петрович – президент консалтинговой группы «ИМИДЖ-Контакт» (ICCG), доктор психологических наук, профессор. Окончил факультет естественных наук Новосибирского государственного университета. В 80-х гг. был научным сотрудником Сибирского отделения Академии наук (специализация в области нейропсихологии и психофизиологии), затем – научным сотрудником социологической лаборатории Новосибирского института социального управления и политологии. В 1989 г. привез и внедрил в СССР технологии эриксонианского гипноза и нейролингвистического программирования (НЛП). В период с 1995 по 2006 гг. – профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, Российской академии государственной службы при Президенте РФ, МГИМО МИД РФ, ГУУ. Гостевой профессор зарубежных университетов (США, Франция). Заведующий кафедрой политического консалтинга и избирательных технологий ГУ ВШЭ. Директор Института коммуникационного менеджмента ГУ ВШЭ. В 1989 году создал консалтинговую группу «ИМИДЖ-Контакт». С 1989 г. под его руководством проведено более 400 избирательных кампаний, 200 тренинговых и 300 консалтинговых проектов. Партнер агентства «Р.И.М. Портер Новелли». Лауреат Национальной премии «Персона года», Всемирной премии The World Young Business Achiever, Национальной премии в области PR «Серебряный лучник». Президент Национальной академии социальных технологий. Член высшего экспертного совета Российской Ассоциации по связям с общественностью. Автор и соавтор нескольких десятков научных публикаций по психологии, акмеологии, политологии, математике, физиологии, в том числе 11 монографий.). Специалисты знают его прекрасно, народу он известен гораздо менее всяких Павловских и Делягиных, хотя реальные и результативные политтехнологические схемы (включая языковые, включая технологии перераспределённого интеллекта, включая теорию прагматических коммуникаций) рождались именно в его голове. Интересующиеся могут зайти на его сайт http://www.sitnikov.ru/ и познакомиться с автором и его работами подробнее. Впрочем, не думаю, чтобы сайт (и даже Алексей Петрович лично) вскрыли ответы на все вопросы, которые могут возникнуть. И не вскроют, пожалуй.
Ещё одна проблема (которая, повторяю, не проблема) – новая функция языка как разделителя поколений. Это было всегда, но инструменты работали разные. Революционный языковый переход совершило поколение Пушкина. Но позже функции разделителя выполняли: общественно-политические журналы, музыка, живопись, революция, контрреволюция, ритм и пр. Чтобы долго не объяснять, скажу, что императорский духовой оркестр в начале прошлого века играл вальс для танцующей публики в темпе, который в 1,5 – 2 раза медленнее, чем темп нынешних похоронных маршей. Музыка и ритм всегда старались разделить молодость и старость (и это срабатывало успешно). Но сегодня разделение происходит на уровне высоких технологий, к которым уставшая, ленивая, запуганная гуманитарная старость почти всегда боится приблизиться. И язык этих технологий, став частью языка общения молодёжи, выполняет сегодня функцию, которую музыка выполнить не в состоянии (ибо мир полон пожилых, престарелых и просто старых рокеров, готовых воспринимать любой ритм).
Язык тем и хорош, что переживает и своих хулителей, и своих защитников, и социальные системы с их новоязами и аббревиатурами, понятными лишь на очень коротком историческом отрезке. Язык хорош бесстрашием жизни, и как только (в целях академической неприкосновенности или тщеславной политической придурковатости) его пытаются превратить в консервы с этикеткой «Язык заливной. Беречь от чуждых звуков. Срок годности – вечность» – тут-то наш великий и могучий станет большим и пахучим: сиречь протухнет.
2. Ну, так же нельзя! Смотря какое СМИ! Научные СМИ сегодня нельзя писать стихами (свой Михайла Ломоносов сыщется, а вот для учёного такой текст неэкономен). Сегодня, если СМИ успешно, оно обеспечивает чтением конкретную аудиторию. И оно будет говорить на том языке, который привычен для этой аудитории. Беда языка современных СМИ одна – непрофессионализм пишущих. Употребляются слова, которых авторы (а за ними – и многие читатели) не знают, не понимают либо понимают превратно, искаженно.
Стиль разных газет, конечно же, разный. Ибо каждая хочет замуж за своего читателя. Бульварная газета не позволит себе выйти без заголовочной интриги, за которой часто – враньё. Причём чаще враньё, которое раскрывается через абзац. «Учёные НИИ цветных металлов рубили головы на овощном складе». Оказывается, группа учёных решила просто подзаработать в выходные рубкой голов капусты под закваску. Хорошо это или плохо – не знаю. Для одной газеты – возможно. А для другой – дурной тон, отпугивающий серьёзного читателя. Впрочем, «бульвар» иногда позволяет себе такую циничную мерзость, которую бумага выносить не должна. Глумление над смертью, рассказ о гнусном преступлении в стиле дворового «прикола»… В первую очередь это свидетельствует о непрофессионализме пишущих и издающих.
Язык газеты – слишком общая и большая тема, чтобы я мог осветить её в коротком ответе. Скажу лишь о подходе. Первое – необходима языковая цельность всего издания, ориентированного на определённую аудиторию. Второе – языковая цельность разделов (иногда – полос, иногда – рубрик). И третье – «цельность разрушения цельности». Заумно, но короче не скажу. Тексты не должны быть написаны как бы одной рукой. Разность авторских стилей (как и взглядов на одну проблему) – часть успеха, в том числе и
