больнее отдавалось в ушах, и начинала кружиться голова, а в глазах мелькать золотистые мушки. Я прикрыл нос рукавом, и мне стало легче. Сяодин сделал то же самое, и вдруг проговорил:
— Знаете, думается мне, я догадался, о чем говорил этот скользкий Хуан Юе.
— О чём же?
— Здесь нет цзянши. Его и вправду создал колдун из того, кто был погребен в безымянной гробнице, хоть вы и правы, ей нет необходимой для того сотни лет. Зато есть этой. Кто-то намеренно выбрал это место, зная о ней, дабы использовать накопленные здесь ци и ан, необходимые для успешного ритуала.
Поразмыслив над его словами, я уж готов был воскликнуть, что он прав, когда он издал какой-то неопределенный возглас и прошептал: «Вот мы и пришли».
Прямо перед нами в каменном обрамлении и в окружении фресок чернел прямоугольный проход в склеп, который в самом деле сторожили изваяния змееподобных драконов, принявших угрожающую стойку, а над самим входом изображены были в виде полунагов, полулюдей, сцепившихся хвостами, Ни-Яй и Фу-Са, владыки Юга и стихии Земли, одни из повелителей смерти.
Я подумал, что нам не надобно туда идти, и эти слова едва не сорвались с моих губ, но, прежде чем это случилось, Сяодин взглянул на меня и предложил попытаться войти одновременно. Я счёл предложение разумным, и, едва раздалось «три», эхом отскакивая от скальных стен, как мы протиснулись в погребальную камеру, и в тусклом свете наших фонарей пред нами предстало странное и жуткое зрелище.
Склеп имел форму прямоугольную в плане, и, должно быть площадь его достигала целого фэня[3]. Дальний край гробницы терялся во тьме, и лишь интуитивно я угадывал, что там тоже проход в соседнее помещение. Два других смутно виднелись в боковых стенах, украшенных фресками. Впереди ж вырисовывался чёрной глыбой большой саркофаг из камня, крышка которого немного напоминала крышу дома. Но самым примечательным оказался пол из какого-то чёрного блестящего материала, кругляши которого были приложены один к другому и скреплены незнакомым мне раствором того ж почти цвета. Даже тусклый свет при падении на этот пол создавал иллюзию того, что пред нами лежит заледеневшее озеро с чёрными водами.
Мне невольно вспомнились те блестящие следы, что я приметил на стенах погребального коридора, а после — страшная легенда, рассказанная одним из наших спутников в Ганхандэ, о Госпоже Озера, исполняющей желания в обмен на кровавую жертву. Ужас охватил меня, и я лишь успел пробормотать — «Нам лучше немедля уйти отсюда, Сяодин…». Мой спутник ж едва успел спросить, почему, и встретиться со мною взором, прежде чем вновь обратил его вперед и шепнул с тревогой: «Глядите, что это?».
Блестящий пол прямо перед саркофагом зазеленился и наполнился призрачным светом, а сама поверхность вздыбилась, и что-то стало медленно подниматься из неё. Следовало нам бежать без оглядки, но, казалось, что мы вросли в поверхность под нашими ногами и не сумели, даже отчётливо видя теперь опасность, сделать хоть шаг назад, и так и глядели, пораскрывав широко рты и глаза, на то, как из пола поднималась женская фигура в темном одеянии. Безумные образы стали проноситься перед моими глазами, и в чувство возвратил меня лишь голос Сяодина: «Это Люй Шэ!».
Приглядевшись, я понял, что по пояс в камне пред нами стояла совсем молодая женщина с причудливой прической из зеленых волос, походящей на капюшон ядовитой змеи, стройный стан обтягивало одеяние, какие носили в эпоху Обновлений, из темно-серого и бирюзового шёлка, а в руках она держала зеленый туаньшань[4]. Поначалу веки её были сомкнуты, но стоило моему младшему товарищу издать тот возглас, как она раскрыла глаза, и они оказались подобны двум изумрудам. Миг спустя она поднялась уже в полный рост, смахнула пыль с юбки и вновь взглянула на нас. Губы её тронула улыбка, которую она тотчас же прикрыла круглым веером и спросила:
— Кто вы такие?
— Мы… — начал было Сяодин, но я вдруг ощутил прилив сил, словно оцепенение спало с меня, и крикнул ему:
— Назад!
Он вздрогнул, а я выхватил щепотку порошка, приблизился и метнул его прямо в зеленоглазую женщину. Магический порошок словно снег покрыл её волосы и одеяние, но…ничего не произошло. Она лишь опустила веер, и улыбка сошла с её лица. Я в ужасе сделал несколько шагов назад, наблюдая за тем, как она стряхивает порошок на пол. Сделав это, она с ледяной яростью взглянула на меня и пробормотала — «Ну уж коли так…».
Раньше, чем я успел приказать Сяодину бежать, женщина-дух рухнула наземь, а поднялась уже в облике огромной зеленой змеи и кинулась в мою сторону. Не помня себя и здравого смысла от охватившего меня ужаса, я швырнул в неё зеркалом и будто бы даже угодил в голову. Однако ж не успел я выхватить меч, как услышал окрик «Берегись!», и краем глаза заметил, как что-то стремительно летело в мою сторону. Непроизвольно я сделал шаг назад. Раздался металлический звон, и я упал, и вскоре всё расплылось пред глазами, а разум мой погрузился во тьму.
_____________________________________________________________________________________________
[1] На самом деле это отсылка к легенде о Зодиаке и к тому, почему именно крыса открывает зодиакальный год. Так что Мэн Байфэн имеет в виду именно то, о чём говорит — что Сяодин ведет себя как выскочка.
[2] Бэй Баовэй, четвертый правитель Син, правил с 333 по 369 годы от Я.Л., а его сын, Баоцзюньчжэ Гуанли, в годы правления которого, вероятно, и произошла та история, с 369 по 393-й. Цзыцзин был основан в 304-м году от Я.Л.
[3] Около 66м2, т. е. это помещение примерно одиннадцать на шесть метров.
[4] Нескладной веер с ручкой из дерева, слоновой кости и другого материала, обтянутый тканью. Часто были круглой формы, но могли иметь и другую — прямоугольную, в виде цветка и т. д. В реальном Китае появились ещё во времена Восточной Хань (25-220 н. э.), но особенно популярны стали в эпохи Тан и Сун.
Глава 21. Тайное убежище
«Как же ж ты мог поверить в это? Как дозволил обмануть себя? Поднимайся и уходи прочь, не то даже я не сумею спасти тебя…» — услышал я
