— Ну, похоже, ты интуитивно почувствовала правильный путь, — сказала мать Бена. — Ученики всегда хотят быть уверены, что если им когда-нибудь будет страшно, больно или трудно, то они могут прийти к вам. И вы сможете им ответить и помочь, не говоря ни слова.
Слушая мать Бена, Эми поняла, что именно так она чувствовала себя с Беном. Она доверяла ему, показывая и светлую, и темную свои стороны, и так было всегда — даже в самом первом письме. И неважно, что родители Бена питали собственные надежды, они не ложились на плечи Эми тяжелым бременем. Эми влюбилась в Бена, почувствовав в нем родственную душу.
И когда десерт плавно перетек в раунд шарад (Бен и Эми одержали победу, изобразив сцену «красная таблетка / синяя таблетка» из «Матрицы»), Эми позволила себе снова окунуться в знакомое приятное удовлетворение, ощутить близость, которая поглотила ее, когда она танцевала с Беном на свадьбе.
Она чувствовала себя спокойно, даже умиротворенно. В ловушке так не бывает.
К весне Эми и Бен уже планировали жить вместе, и, когда Бен попросил Эми встретиться с ним однажды днем в Центральном парке, она поняла, какой вопрос он собирался задать.
Именно поэтому она надела одно из своих любимых платьев и отправилась в парк пешком, надеясь успокоиться по дороге.
Эми было странно думать, что в следующий раз, когда она пройдет по знакомым улицам, все будет по-другому. Она будет привязана к мужчине, которого любила, к человеку, которому доверяла еще до того, как узнала его имя.
Эми чувствовала себя по-настоящему счастливой. Из-за этого она была поражена, когда вдруг обнаружила, что стоит перед коваными воротами дома Ван Вулси. «Неужели я бессознательно все время шла именно сюда?» — подумала она.
Она остановилась перед домом, как часто делала прежде, и запрокинула голову, чтобы рассмотреть огромное здание: фасад в стиле ренессанса, ряды окон, распахнутых, чтобы уловить дуновение ветерка, широкую арку, сквозь которую виднелся внутренний двор.
И глядя на Ван Вулси, Эми поняла, что никогда не будет там жить.
С самого начала Эми знала, что Бен хотел поселиться с семьей в небольшом домике в пригороде, похожем на дом его детства, с задним двором, где будет горка, чтобы кататься на санках, когда выпадет снег. Эми казалось, что это великолепный план. Но она также знала, что, если она выйдет замуж за Бена и у них появятся дети, однажды она станет матерью-одиночкой, которой придется растить детей на зарплату школьного учителя. И кто знает, где они тогда будут жить? Может быть, когда дети вырастут, поступят в колледж и разъедутся, Эми переберется обратно в Манхэттен. Тогда она устроит свое опустевшее гнездышко в гораздо более дешевом здании, чем Ван Вулси.
Охранника на посту не оказалось, поэтому Эми подошла к воротам и заглянула внутрь, в ухоженный сад. Сейчас он был пуст, и Эми вдруг поняла, что, когда бы она ни проходила мимо, сад всегда пустовал. Она не могла припомнить ни одного человека, сидящего у фонтана или попивающего кофе на одной из изогнутых белых скамеек, не говоря уже о паре влюбленных или семье, наслаждавшихся этим райским уголком.
Наверняка сотни жильцов вели за этими воротами счастливую жизнь, и все же здание вдруг показалось на удивление безжизненным, особенно по сравнению с шумными тротуарами Бродвея у нее за спиной, где они с Беном так часто гуляли рука об руку.
— Простите, мэм. Могу я вам чем-то помочь?
Охранник появился из-за угла, подозрительно глядя на Эми.
— О, простите, я просто остановилась посмотреть, — ответила она.
— Вы собираетесь снять здесь квартиру? — спросил он.
Эми оглянулась на пустой двор, на фантазии, которые она лелеяла последние восемь лет своей жизни в Нью-Йорке, и ответила:
— Нет. — И уверенно повторила: — Нет.
Охранник слегка кивнул ей, и она отвернулась от здания, от мечты, которую ей не суждено было воплотить в жизнь, и ее воображение наполнилось новыми грезами. Наверное, она прокрутила в голове десять различных вариантов предстоящего предложения: стоя на Боу Бридж, прогуливаясь на лодке по озеру, сидя на скамейке в Шекспировском саду. Но, зная Бена, она могла с уверенностью предположить, что ни в одном из популярных для прогулок мест это не случится. Он поведет ее в какой-то тайный уголок, историю которого знал только он.
И, шагая по улице, предвкушая встречу с Беном, Эми отчетливо услышала мелодию, зазвучавшую в ее голове песню, которая привела их друг к другу. Что будет, то будет. «Есть вещи, которые нам неподвластны», — подумала она.
Но как быть со всем остальным?
А как же выбор, который мы делаем каждый день? Кем мы выбираем стать и как мы выбираем любить? Что делать с нитями — смотреть или не смотреть?
Выбор, который Эми сделала на свадьбе своей сестры, чтобы вернуться к Бену.
Выбор, который ей предстояло сделать сейчас, ответ, который она ему даст.
И жизнь, которую они решили построить вместе. Мечты, к которым они будут стремиться.
БЕН
Однажды в воскресенье Бен вышел из своей квартиры в первый солнечный день весны. Деревья просыпались, ветерок разносил ароматы травы и тележек с горячими закусками. В тот день его группа поддержки собралась раньше, чем обычно, чтобы посетить новую выставку в Нью-Йоркской публичной библиотеке, организованную несколькими видными членами движения #СплетенныеВместе в честь первой годовщины появления нитей в марте прошлого года. Центральным экспонатом временной выставки стала скульптура, созданная из пятисот настоящих нитей, полученных по всему миру.
Это было одно из первых начинаний #СплетенныхВместе в мире искусства и первая большая выставка, посвященная нитям, — ретроспектива явления, которое вошло в жизнь. «Возможно, в последующие годы будут еще выставки», — подумал Бен. Поскольку нити и их коробки нельзя было уничтожить, музеи по всему миру взяли на себя обязанность собирать и хранить эти артефакты, эти реликвии жизни, они принимали их от всех желающих. Те нити, которые не были завещаны музеям, обычно находили пристанище среди семейных реликвий, на каминах и в сундучках с приданым, которые до сих пор собирали некоторые девушки. Многие коробки стали урнами для праха бывших владельцев. Другие были похоронены рядом со своими владельцами, открыты или навсегда остались заброшенными в неизвестность.
Добираясь на метро в библиотеку, Бен думал о своей группе поддержки, уменьшившейся теперь, после смерти Хэнка. Челси вступила в организацию обмена жильем «Короткая нить» и переехала в пляжный домик в Мексику, а Террелл перебрался в Сан-Франциско. Однажды утром он проснулся с желанием начать все с чистого листа и уже через неделю пересек всю страну, вдохновив артистов своего мюзикла на гастроли.
Бен взглянул на рекламные объявления, наклеенные над окнами вагона: средства для похудения, таблетки от эректильной дисфункции и весь в розах плакат двойной премьеры — «Холостяк: длиннонитные» и «Холостяк: коротконитные». (Заявка Челси на участие в кастинге, к сожалению, осталась без ответа.)
