порядок их жизням.
— Э… привет, — сказал он. — Мои братья и я благодарны вам за то, что вы сражались вместе с нами, и мы скорбим о ваших павших товарищах. И… Что ж, теперь наша работа сделана. Бой окончен. Так что я полагаю, что вы должны взять все, что захотите, и вернуться домой. И знайте, что мы всегда будем вашими друзьями.
Эльфы—олени продолжали смотреть на него. Они не поняли ни слова из того, что он только что сказал, а поскольку не осталось никого, кто говорил бы по—эльфийски, некому было и переводить.
Вандар указал на открытые ворота и мир снаружи. Эльфы последовали за взмахом его руки, но потом просто оглянулись на него.
Он в недоумении покачал головой. Ему пришло в голову задаться вопросом — почему они интересовались именно им. Что отличало его от всех остальных людей? Возможно, они слушались его, но берсерк подозревал, что они слушались оружия.
Он поднял красное копье, чтобы показать его. Эльфы—олени качнули головами и звенели колокольчиками на рогах.
— Хорошо, — сказал Вандар. — Поймите, я не приказываю вам это делать. Вы действительно можете идти домой. Но если вы хотите пойти со мной — и моими братьями — то вы можете.
Именно это они и сделали.
Пока все брели на юг по снегу, им в спину дул холодный ветер. Вандар подумал, что Йельбруна наверняка сможет общаться с эльфами—оленями. Она могла отправить их домой.
Если, конечно, они действительно хотят вернуться. Что если в их характере было что—то такое, что заставляло их нуждаться в вожде, отличном от них самих, и они выбрали на эту роль Вандара?
Он полагал, что клыку придется предоставить им жилье и можно лишь представить, какой будет слава Клыка Грифонов, если у них будут грифоны, которые будут нести берсерков в бой, и эти необычные и очень ловкие лучники.
Он представил себе эту интригующую возможность на несколько мгновений, прежде чем почувствовал предупреждающую пульсацию своего копья и меча. Мгновение спустя один из мужчин за его спиной закричал. ̣
Вандар повернулся. С развевающимися парусами и расправленными крыльями «Буря Возмездия» летела с северо—востока, подобно дракону. Демоническая фигура будто искоса смотрела на людей на земле, как и малиновый череп на развевающемся знамени.
Глядя снизу вверх, было почти невозможно разобрать, что делают наемники на борту небесного корабля. Но инстинкт Вандара кричал, что они собираются атаковать. Именно об этом, а не об Аоте и Джете, атакующих его с неба, говорил хранитель кургана.
В этот момент жуткой ясности Вандар понял, почему это происходит. Клык Грифонов и ее союзники уничтожили нежить, угрожавшую Рашемену, но если Марио Без и его команда убьют победителей, они могли забрать и приз.
Вандар огляделся. В бушующем поле негде было укрыться. Наемники, очевидно, прятали свой корабль до тех пор, пока их добыча не ушла из относительной безопасности крепости, а затем полетели за ними, чтобы поймать их на открытом пространстве.
И что могли с этим поделать измученные воины на земле? Те мужчины, которых несли на носилках или которые хромали, используя свои копья вместо костылей, изо всех сил пытаясь стоять на собственных ногах? Другие же хрипло завизжали, изо всех сил стараясь снова разбудить ярость, и подняли дротики, которые, как они наверняка понимали, никогда не смогут достичь врага в небе. Эльфы—олени со своими длинными луками, может, и были лучше, но не настолько, чтобы это имело значение.
Вандар сжал свое копье и рукоять меча.
— Оружие, — тихо взмолился он. — Когда волшебники и Повелительница Солнца ушли, ты единственная магия, которая у нас осталась. Сделай что—нибудь! Скажи, что мне делать!
Но оружие не ответило — по крайней мере, не так, чтобы он мог это воспринять. И он понял, что, какими бы сильными они ни были, они не могли вырастить крылья на его спине.
«Буря Возмездия» спикировала под углом к дороге, и берсерки растянулись по ней. Круглый объект пронесся над бортом корабля. Когда он ударился о землю, он взорвался облаком зеленого пара. Те, кого коснулся дым, падали — их рвало и дергало какое—то время, а затем они оставались лежать неподвижно.
Оглушительный звук сбил с ног других воинов. С кровью из ушей и носов некоторые из них попытались снова встать, но это удалось только одному эльфу—оленю.
Болты и стрелы полетели с корабля в таком количестве, в каком их и ожидал увидеть Вандар.
Он вспомнил свои фантазии всего несколько мгновений назад и презирал себя за них. Потому что он никогда не приведет своих братьев к славе. К тому времени, как бледное солнце достигнет своего зенита на сером зимнем небе, Клык Грифонов вымрет.
Он потянулся вглубь себя, чтобы разбудить ярость. Что ему еще оставалось?
ЭПИЛОГ
Аот не знал, как долго он бродил по темному безмолвному лабиринту из гробниц, кладбищ и погребальных скульптур. Достаточно долго, чтобы от жажды пересохло горло. Возможно, достаточно долго, чтобы борьба под Крепостью Полудемона подошла к концу с тем или иным исходом.
Достаточно долго, чтобы Цера и Джесри потерпели фиаско?
При мысли о том, что они застряли в холодном, мертвом лабиринте, как и он, возможно, сражаясь за свою жизнь с существами, на которых намекал Дай Шан, его челюсти сжались. Внезапно он не смог поверить, что смирится с потерей Церы, если ее призвание приведет ее к трону Верховной жрицы. Конечно, они все еще могли бы найти способ быть вместе, даже если бы это было только в некоторые периоды года. Он также не мог поверить, что действовал так осторожно, изучая внутреннюю трансформацию Джесри. Правда, она ненавидела говорить об интимных вещах, но он не мог просто смотреть и ждать, когда с ней случилось что—то действительно плохое.
— Эти вещи ускользнули от меня, — подумал он. — Потому что последние пару лет были тяжелыми. Безумные замыслы некромантов и драконов, которым нужно было помешать, и Братство, которое нужно было оттащить от края обрыва.
Но это было плохое оправдание, и он пообещал себе, что будет действовать лучше, когда они втроем освободятся из этого места.
Прежде всего, ему нужно было освободиться отсюда. Как заметил Дай Шан, ему не хватало специализированных эзотерических знаний, которые могли бы подсказать ему, как это сделать, поэтому все, что он мог сделать, это исследовать окружение своими глазами. Они еще не заметили ничего полезного, но он должен был верить,
