работай с ними. Уходи. Ай, что я тебя учить буду? Твоя жизнь, — махнул рукой. — Кстати, а вы в торговом центре можете похулиганить? Витрины побить, посетителей попугать? Не давать ему работать в общем.
Парень, посидев задумчиво пару минут, покачал головой.
— Нет. Мы за такое не возьмёмся. С нас потом спросят, за что мы так нагадили. А за бабки…это не тот аргумент, которыйим подойдёт.
Побарабанив по столу и обдумав его слова, я растянулся в улыбке.
— А может, ко мне пойдёте?
— Я слугой быть не собираюсь, — отрезал парень.
— Нет, не слугой. Боевой единицей. Наёмником, личным солдатом. Как это ещё называется? — отрицательно мотнул головой.
— Гвардейцем? — удивлённо произнёс Козырёк, вытягивая лицо.
— А? Да, гвардейцем, — кивнул я.
— Это же…Да я…это… Но? Как же…
Поморщившись, я покачал головой.
— Не мямли, а! Говори по делу.
— Да я…Да мы же с парнями! Если вы не врёте, мы же…
— Так, короче. Согласен? Да или нет? — решил я ускорить процесс.
— Конечно, согласен, — закивал он головой.
— Ну вот и отлично, — радостно потёр я руки. — Тогда и громить магазины пойдёте от моего имени.
— А бумаги? А знаки? — растерялся парень.
— Подробнее? Бумаги — это контракты?
Дождавшись его утвердительного кивка, я продолжил.
— Ну, вези парней, дойдём к юристам, всё сделаем. А за значки… Тебе придётся просвещать, что и где это. У меня род был бедный. Горничная, да мы с отцом. Другого не было. К сожалению, или счастью, как знать. А в гостях у других родов, я уж прости, не уделял времени на слуг, — допив чай, я развёл руки.
Парень, понимающе кивнул и сделав глоток из своего стакана, подался чуть вперёд.
— Ну как у вас, на одежде. Только герб на дереве. Чем ниже ветка, тем ниже в социальном статусе работник. Бойцы, гвардия, обычно посредине располагается. В самом низу, это прислуга, например, садовники, конюхи. Сверху это личные слуги. Юристы, дворецкий и прочее. Там ещё есть нюансы со стороной расположения, где-то доверенные люди. А где просто наёмники…Но тут я не подскажу.
— Ладно, разберёмся. Всё, тогда ты давай за своими парнями, потом ко мне. За сегодня, я бы хотел закончить с этим всем. На ресепшене скажешь, что к Барклай-де-Толли, пусть наберут комнату.
— Понял вас Сергей Алексеевич. Да и знаю я, кто вы. Мы с парнями разузнали о вас…немного.
Шустрый какой.
— Почему ты ещё тут тогда? — хмыкнул ему в ответ. — Цигель!
Козырёк, вскочив на ноги, схватил куртку и чуть не бегом покинул заведение, под неодобрительные взгляды посетителей.
Я же подняв руку, подозвал официанта. Посидели и хватит.
Выйдя на улицу, я поморщился от открывшейся картины.
Перед входом стоял небольшой кортеж из лимузина и двух джипов. На дверях которых был герб империи. У дверей лимузина, в окружение серьёзных парней в костюмах и очках, стоял незнакомый мне человек.
— Сергей Алексеевич. Добрый день. Я представляю Каменный приказ империи. Мне бы хотелось, чтобы вы проехались вместе с нами.
* * *
Козырёк. Он же Алексей Ильич Касаткин, бежал домой. Не считая, обеда, для его домашних и огромной кучи денег в кармане, он нёс счастливые новости.
Устроится к аристократу, это несбыточная мечта большинства людей. Сбежать из Купчино, сбежать от нищеты и грязи, это и вовсе было мечтой каждого. Но лишь единицы получают эту возможность.
Рождение в этом районе. Это приговор на всю жизнь. Все владельцы, заводов, фабрик, ресторанов, любых мест, куда можно было устроиться на мало мальчику работу, увидев место рождения и жительства, сразу отказывали в работе.
Остановившись на границе района, парень вздохнул чистый воздух и шагнул в
Питерские трущобы. Сразу же окунувшись в душную атмосферу вонючего и пыльного города.
Бедные кварталы, узкие улочки наполнены людьми, нищенские одежды не вызывают ни у кого удивления. Здесь на каждом шагу расположены распивочные, призывающие бедняков залить свои горести. Всюду кишит пьяный народ и проститутки. В этой части города царят нищета, болезни и бесправие. Здесь можно задохнуться от смрада и появляется навязчивое желание скорее убежать, набрать свежего воздуха в лёгкие, но нет ни парков, ни фонтанов.
Пройдя несколько кварталов среди серых бараков и домов, парень, зажав нос, обошёл какого-то бедолагу, лежавшего, судя по всему, тут несколько недель.
— Козырь! Стой! — проскрипел кто-то позади него.
Резко остановившись, Алексей повернулся назад. Поморщившись, он спрятал руки в карманы куртки.
Перед ним, оперевшись плечом на стенку дома, стоял парень на несколько лет старше него. В тельняшке, порванной в нескольких местах, синих спортивках и тапочках. одной руке, он держал окурок.
— И тебе не хворать Рыжий.
— Слышь дай пятёрку. Трубы горят, не могу… — покачал он рукой.
— Не, нету брат. Сам на мели, — покачал Алексей головой.
— Ты мне тут, ик, порожняк-то не втирай, ик, — проскрипел Рыжий. — Мне братва на ухо то шепнула, что ты при лавехе. Фраера какого-то хлопнули у доков.
— Мы бабки честно поделили. И Крабу его долю отстегнули. А я свои уже потратил. Ты сам знаешь это. Я тебе ящик и блок взял. Остальное на сестру с матерью потратил, — нейтрально произнёс Козырёк, оглядываясь по сторонам.
Но вокруг были лишь случайные прохожие.
— Ик, да… Мамке нужно помогать…А сеструха чё? Сеструха у тебя ништяк…Да! Слушай! А давай, ик, я на ней женюсь?! Она у тебя вон…видная тёлка. Как раз для меня. Ты же, братух, меня знаешь?! Я тебя не обижу. Такую пьянку закатим…весь район гудеть будет неделю.
— Рыжий, она не хочет замуж, — нейтрально ответил Козырёк, сжимая кулаки от злости.
Но ударить нельзя. Рыжий, брат хозяина района.
— И чё? — удивлённо произнёс парень в тельняшке. — Ты старший брат? Ну и всё! Сказал, надо и всё. Бабы они должны подчиняться…ик.
— Рыжий, я подумаю, правда. Но мне бежать надо.
— А чё? Ты это…меня не уважаешь? Ты мне тут…тут давай не борзей. Пойдём хлопнем по полста? — пошатываясь, парень оторвался от стенки, но сделав два шага вперёд, опёрся спиной вновь.
— Рыжий, мне серьёзно бежать надо, — нетерпеливо сказал Козырёк.
— Ты Козырь, вообще странный… Ну ничего…Краб тебя воспитает. Запомни мои слова.
— Рыжий… — нервно прошептал парень
— Пошёл вон Козырёк…не брат ты мне больше, — махнул он рукой.
Скрипнув зубами, Алексей поторопился домой.
Зная Рыжего и его характер. Проблемам быть. Оставалась надежда, что он, проспится и забудет об этом.
Через двадцать минут, парень остановился у двухэтажного, деревянного, покосившегося и почерневшего от времени дома. Место, где он прожил двадцать шесть лет.
Пнув лежащий перед дверью пакет с мусором, парень вошёл в тёмный, провонявший плесенью и сыростью подъезд. Перепрыгнув отсутствующие две
