разрушают меня.
— Наташа, уйди с дождя, — кричит мне Гордей. И я наконец-то возвращаюсь в реальность. Срываюсь с места и бегу к ним. Они стоят под крыльцом какого-то помещения. Это оказывается отель.
— Пошли внутрь. Ты вся промокла.
Он идёт впереди с коляской, я иду следом.
— Давай тут подождём, пока закончится гроза. Я сниму номер, ты сможешь просохнуть.
— Нет. Спасибо. Мы сейчас поедем на такси.
— И каким образом ты будешь держать ребёнка? Она же промокнет от твоей мокрой одежды.
— Ух, ты, а я всегда знала, что мозги у тебя рабочие Горский. Не знала, что даже в таких вопросах. Мои мысли живут своей жизнью. Они комментируют все события, отвечают, молча на вопросы. Они делают всё что хотят, вот только не тогда когда этого хочу я.
В этот момент просыпается Аня, и на весь холл сообщает всем об этом. Доча безумно голодная, и в такие моменты, её ничем не успокоить.
— Ладно. Давай.
Соглашаюсь только из-за неё. Просто я реально подвергаю её здоровье опасности, та и своё тоже.
Пока Гордей оформляет с менеджером номер, нас уже проводят в него. Это довольно-таки большой, просторный номер. С одной огромной кроватью.
Как же хорошо, что спать мы тут не будем. Потому что, скорее всего, этот номер Гордей выбирает специально.
Пока его нет, а Анечку удалось укачать в коляске (этого обманного хода, хватит минут на пять), я бегу в ванную, снимаю с себя всю одежду. Даже трусы. Потому что я насквозь промокла. Надеваю банный халат. А одежду развешиваю на сушилку, в надежде, что она скоро высохнет.
Когда выхожу, Гордей уже в номере. Он стоит недалеко от коляски, и просто смотрит на дочь. В эти секунды моё сердце разрывается, без возможности снова исцелиться. Это слишком больно. Всегда когда Гордей рядом, мне слишком больно. Он причиняет мне невыносимые муки и страдания. За что?!
Аня просыпается, и я мчусь к ней. Беру на руки и занимаю место на кровати, чтобы покормить. Но в последнюю секунду останавливаюсь.
— Ты не хочешь отвернуться? — спрашиваю, но в голосе моём мольба. Не хочу, чтоб смотрел. Это слишком интимно.
— Нет, — только и отвечает он. А я… Киплю от злости. Но всё равно достаю грудь, и помогаю Ане ухватить сосок.
Из-за того что она так сильно проголодалась, она хватает его жадно, и я чуть ли не вою, от резкой боли. На соску ещё вчера появилась небольшая трещина, такое бывает при кормлении. Боль это приносит жуткую. Я закусываю губу, и запрокидываю голову вверх, это помогает немного отвлечься. А через пару минут, Аня уже кушает мягче, и я расслабляюсь.
Почему судьба всё время так шутит надо мной?
Я сейчас в номере отеля, полностью без одежды, с человеком от которого скрывалась целый год!
Разве это ей кажется смешным?! Мне кажется это по-настоящему подло, так поступать со мной.
— Ты долго ещё будешь там стоять и так смотреть?! — не выдерживаю я. Когда вижу, каким взглядом Гордей смотрит на меня. Все мысли о коварной судьбе отходят на десятый план, когда он так смотрит.
— Тебе больно? — в его голосе столько нежности и теплоты, что даже айсберг в состоянии оттаять. А кто я простив этой стихии? Слабое, бесхребетное существо. — Я чем-то могу помочь?
— Да. Не смотри. Так.
Я вижу в нём сейчас два существа. Одно рвется защитить меня, и наброситься на того, кто мне причинил боль. Второе хочет саму меня разорвать. На мелкие кусочки, и сожрать ни с кем не поделившись.
— Прости, — лишь говорит он, и отворачивается наконец-то. — Я выйду покурить на балкон.
— Но там, же дождь.
— Ничего, мне не помешает.
Он скрывается за прозрачной дверью, и закрывает её за собой. Теперь уже по его телу бегут струи воды. Но он так сигарету и не подкуривает. Просто стоит там, с запрокинутой головой вверх. Я как заворожённая смотрю за ним.
Аня закончила кушать. Я поменяла ей памперс. Меня знобит. А Гордей всё так же не возвращается. Поэтому я легла на кровать, дочку положила рядом, и на несколько секунд закрывала глаза.
Мне надо отдохнуть. Набраться сил для борьбы. Нужно прекратить раскисать и таять от любой его нежности. А то веду себя так, словно не знаю, что такое гордость.
Словно я бесхребетная.
Глава 45."Я катастрофически пьян от неё"
Гордей
Когда наконец-то возвращаюсь в номер, Наташа и малышка спят в кровати. Долго любуюсь.
Во мне все эмоций разгоняются. Я кажись, сижу за рулём машины, и гоню по встречной, явно превышая дозволенную скорость. Лишь с этими эмоциями я могу сравнить то, что чувствую сейчас.
Я захлёбываюсь, потому что пока стоял под дождём я выплакал столько слёз, сколько за всю жизнь не пролилось с моих глаз. Я безгранично счастлив, хотя внутри полностью разбит.
Мне ещё столько надо исправить ошибок. Мне ещё надо вымолить прощение. А я раскисаю на глазах, видя это прекрасное создание.
Это моя дочь?
Вопрос, который мне страшно произнести вслух. Потому что если ответ будет отрицательным, моё сердце разорвётся от боли. Хотя я уже знаю!
Она же моя… Моя дочь!
Меня распирает от одной только мысли от этого. Я столько времени потерял впустую. Так много пропустил. Но я догоню, ради неё.
Она такая… Я не знаю, как описать. Я не брал никогда маленький детей на руки. Я никогда не катал коляску. Я никогда ничего общего не имел с такими крохами.
Но теперь мне безумно хочется потрогать её. Подержать. Обнять. Дотронуться до бархатной кожи.
Спонтанно схватил сегодня коляску, и покатил скорее под навес. Ей же нельзя промокать. Та и Наташе думаю тоже нельзя. Но она стоит под дождём и…
Теперь я понимаю, что она чувствовала под тем дождём. Я сам чуть не захлебнулся собственными чувствами. А ей… Ей намного сложнее и больнее чем мне.
Быстро иду в ванную, стягиваю с себя мокрую одежду, и вешаю рядом с её. Вижу её бельё, и кровь ударяет в мозг. Не потому что я её пиздец хочу, хотя это тоже. Сам факт, что она под тем халатом голая, сводит с ума.
Одеваю и себе халат, возвращаюсь. Оформляю через телефон два заказа. Первый, это цветы. Второй, еда. Сажусь рядом возле кровати, на неё даже не смею садиться, и беру ладонь Наташи в свою. Как мне вымолить у неё прощения? Как?
Закрываю глаза и возвращаюсь немножко назад. В ту встречу,
