— Тогда приветствую тебя в храме Вознесения Императора, реклюзиарх. Как ты планируешь защищать это святое место?
— Мы уже прошли стадию отступлений, Синдал. Больше никакой тактики, никаких планов и длинных речей для поддержки слабых сердец и тех, кто страшится смерти. Я собираюсь убивать, пока сам не буду убит, — это все, что остается.
Реклюзиарх и настоятельница обернулись при стуке в дверь.
Моргнув, Гримальд кликнул по руне, чтобы оживить вокс-каналы, но ни один из братьев не добивался его внимания.
Настоятельница Синдал махнула рукой в великодушном жесте, словно тут стояла толпа, которую нужно было поразить:
— Входите!
Большие металлические створки на тяжелых шарнирах с грохотом отворились. За ними стояли восемь мужчин. Каждый из них был выпачкан кровью, сажей и машинным маслом. С непринужденным мастерством людей, хорошо знакомых с оружием, они держали в руках лазганы, и на всех, кроме двоих, были испачканные синие спецовки докеров. Один был в рясе, но не голубого и кремового цветов служителей храма.
Лидер группы поднял очки, позволив им шлепнуться на макушку шлема, и уставился на рыцаря широко распахнутыми глазами.
— Они сказали, что вы будете здесь, — промолвил штурмовик. — Приношу множество извинений за вторжение в это святое место, но я принес новости. Не сердитесь. Вокс все еще играет в какие-то мутные игры, и я не могу ни с кем связаться.
— Говори, легионер, — промолвил Гримальд.
— Твари наступают в великом множестве. Многие недалеко от нас, и я слушал разговор по воксу, что Инвигилата покидает город.
— Почему они бросают нас? — ужаснулась настоятельница.
— Они оставят город, — признался Гримальд, — если погибнет принцепс Зарха. Политика Механикус.
— Ее больше нет, реклюзиарх, — закончил Андрей. — Час назад мы видели, как погиб «Герольд Шторма».
Появившаяся позади гвардейцев девушка-воительница в белой броне ордена Серебряного Покрова судорожно вздохнула, покраснела и уставилась на настоятельницу:
— Настоятельница!
— Спокойнее, сестра Маралин.
— Мы получили сообщение от Сто первого Стального легиона! Титаны Инвигилаты покидают Хельсрич!
Андрей посмотрел на новоприбывшую так, словно она объявила, будто гравитация — это миф. Он медленно покачал головой, и на его лице явно проступило глубокое и искреннее сочувствие.
— Ты опоздала, девочка.
Первая волна, которая хлынула на стены храма, оказалась не ордой врагов.
Сначала в воксе ближней связи появились сообщения от отступающих в панике трех подразделений Стального легиона. Гримальд ответил при помощи храмовой вокс-системы.
Он приказал всем силам Хельсрича, которые получат это сообщение, отступать к храму Вознесения Императора, прекратив сопротивление. Несколько лейтенантов и капитанов, включая капитана милиции улья, все еще ведшего более сотни людей, отправили в ответ подтверждения.
Отступающие начали прибывать менее чем через час.
Гримальд стоял с Баярдом на воротах и смотрел вниз на город. Командный «Гибельный клинок» с потемневшим корпусом въехал в квартал кладбища, сопровождаемый взводом гвардейцев, которые жестами показывали водителю направление. Вслед за танком двигалась группа «Леман Руссов» с разнообразным вооружением. Между танками и позади двигались несколько сотен легионеров, одетых все в ту же охристую форму. На носилках несли множество раненых — крики и стоны прорывались сквозь гул двигателей.
Два солдата прошли мимо рыцарей, неся на матерчатых носилках корчившегося от боли младшего офицера. Мужчина потерял руку и ногу, по локоть и по колено. Его лицо было искажено болью.
Один из несущих кивнул Гримальду, проходя мимо, и уважительно пробормотал приветствие.
Храмовник кивнул в ответ.
— Сражался вместе с ними? — спросил Баярд по воксу.
— «Стервятники Пустыни». Я был с ними, когда пали стены. Отличные воины.
— Очень мало их осталось, — ответил Баярд со странной резкостью в голосе.
Гримальд повернул лицо-череп в его сторону:
— Их хватит. Верь в клинки своих братьев, Баярд.
— Я верю. И уверен в своей судьбе, капеллан.
— Мой титул — реклюзиарх. Используй его.
— Конечно, как пожелаешь, брат. Но мы защищаем умирающий город вместе с горсткой истекающих кровью людей, реклюзиарх. Я уверен в них, но я реалист.
Гримальд рыкнул по воксу так, что проходившие мимо солдаты уставились на рыцарей:
— Верь в людей этого города, чемпион. Подобное высокомерие недостойно! Мы последние защитники реликвии первых колонистов Армагеддона. Эти люди сражаются за нечто большее, чем их дома и жизни. Они сражаются за честь своих предков. Всех, кто будет жить на Армагеддоне, вдохновит память о жертвах, которым суждено быть здесь принесенными. Кровь Дорна, Баярд… в подобные моменты рождался сам Империум.
Чемпион Императора пристально посмотрел на Гримальда, и реклюзиарх почувствовал, как учащенно забилось сердце. Он был разгневан, и это чувство оказалось столь же очищающим, как и время, проведенное в безмятежных залах храма. Баярд наконец заговорил, и его голос был чистым и искренним, несмотря на чинимые воксом помехи.
— Я был одним из немногих, кто выступил против твоего возведения в ранг Мордреда.
Гримальд хмыкнул и вернулся к наблюдению за проходящими мимо войсками.
— На твоем месте я бы поступил так же.
Семьдесят солдат 101-го Стального легиона прибыли на побитых «Химерах». Рампа с лязгом опустилась, когда ведущая машина остановилась.
— Оставьте «Химеры» снаружи, — приказал майор Райкин. Половина лица у него была скрыта повязкой, и он тяжело опирался на плечо женщины, хромая при ходьбе.
— Разве нам не надо завести их внутрь? — спросила Кирия Тиро. Она оглянулась через плечо на оставленные танки.
— К черту их. — Райкин сплюнул кровь, пока она вела его к двум рыцарям. — Осталось слишком мало снарядов, чтобы в них был смысл.
— Гримальд, — промолвила Кирия, глядя вверх на высокого воина.
— Приветствую, квинт-адъютант Тиро. Майор Райкин.
— Нас отрезало от Саррена и остальных. Тридцать четвертый, Сто первый, Пятьдесят первый… все они в центральных промышленных кварталах…
— Неважно.
— Что?
— Неважно, — повторил Гримальд. — Мы защищаем один из последних оплотов света в Хельсриче. Судьба привела вас в храм Вознесения Императора. Саррена судьба привела в другое место.
— Клянусь Троном, там еще тысячи этих ублюдков. — Он вновь сплюнул кровавую слюну, и Тиро застонала, когда он сильнее на нее оперся. — И это еще не самое худшее.
