Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
потерь, которые понесло английское духовенство и, в частности, Восточная Англия. Мотивы основания Корпус Кристи были несколько менее альтруистическими. Члены торговых гильдий обнаружили, что из-за нехватки священников после эпидемии мессы по их ушедшим членам стали обходиться слишком дорого. Учреждая колледж, они рассчитывали, что получат большой приток дешевой рабочей силы из числа студентов. Шрамы, оставленные Черной смертью, были так глубоки, что даже в 1441 году при основании Кингс-колледжа в уставе, хотя и в общем виде, повторялась ссылка на необходимость восстановления разрушений вековой давности.
Оксфорд оказался несколько более медлительным. Понадобилось десять лет и вторая атака чумы, чтобы архиепископ Кентерберийский Саймон Ислип последовал примеру епископа Бейтмана. «Я, Саймон… ввиду того, что особенно много тех, кто был по-настоящему образован и преуспел во всех областях знания, были истреблены эпидемиями и что из-за недостатка возможностей мало тех, кто в настоящее время способен продолжить эти исследования…» всем сердцем поддерживаю денежный дар, сделанный в пользу моего «нового колледжа в Оксфорде».
Аналогично несколько лет спустя Уильям Уикем, желая излечить «всеобщую болезнь нашей духовной армии, которая, по нашим наблюдениям, сильно страдает из-за нехватки священников, создавшейся в результате чумы, войн и других мировых напастей», учредил Нью-колледж, чтобы восполнить этот дефицит. Но Нью-колледж был обязан Черной смерти не только стимулом своего создания. Согласно традиции, восходящей к Торолду Роджерсу, считалось, что сад Нью-колледжа являлся самым большим местом чумных захоронений в Оксфорде. Раньше это была территория, застроенная домами, которая за время эпидемии обезлюдела и была приспособлена для этой ужасной цели. Тлетворный ветер чумы принес пользу и Мертон-колледжу, поскольку резкое падение численности населения позволило ему по хорошей цене купить почти всю землю между городской стеной и церковью Святой Фридесвиды – инвестиция, возрастающая ценность которой наверняка во многом возместила будущим поколениям бедствия их предков.
Было бы очень странно, если бы резкие изменения, которыми Черная смерть способствовала развитию отношений между лендлордом и арендатором, не привели бы к ощутимым результатам в практике сельскохозяйственной деятельности и даже во внешнем облике английской сельской местности. Ключевым последствием эпидемии стало то, что большая часть земли оказалась пустующей и что лендлорды не только не желали сами заниматься ее сельскохозяйственным использованием, но и часто хотели избавиться даже от той части своих земельных владений, где до 1348 года практиковалось такое использование. Участки тех людей, которые умерли, не оставив наследников, можно было распределить среди тех, кто выжил. Иногда эти участки арендовали приезжие, не желавшие больше заниматься своей прежней землей из-за ее низкого плодородия. Но чаще земли жертв чумы разбирали выжившие арендаторы из той же деревни.
Таким образом, каждый арендатор, скорее всего, получил больше земли, чем раньше, и в быстро меняющихся условиях, сложившихся после эпидемии, она могла быть организована в более удобный и экономически эффективный участок, чем при старой системе землепользования. Там, где лендлорд продавал свои владения, эта тенденция усиливалась. Как только арендатор получал в собственность подходящий участок земли, он неизбежно стремился более четко обозначить его границы и организовать различные виды своей деятельности на более эффективной основе. Было бы неверно сказать, что этот переход произошел как по щелчку. Чтобы изменить лицо английской деревни, потребовалось не одно поколение. Но можно утверждать, что разделенные изгородями английские поля обязаны своим появлением последствиям Черной смерти. И хотя в долговременной перспективе эти изменения были неизбежны, если бы не чума, эволюция могла пойти другим и гораздо более длинным путем.
Учебники часто подпитывают традиционный взгляд, что еще одним последствием эпидемии Черной смерти стал широкомасштабный переход от землепашества к разведению овец. Логика такого развития очевидна. В результате эпидемии рабочей силы стало мало и ее стоимость возросла. Что могло быть более естественным, чем переход от трудоемкого земледелия к овцеводству, требующему минимум квалифицированного труда? Но если резонно полагать, что что-то могло произойти, из этого еще не следует, что это действительно произошло. На самом деле у нас мало свидетельств, показывающих, что имело место какое-то движение в сторону пастбищного земледелия, и нет ни одного, подтверждающего, что оно имело место по всей стране.
Площади пахотной земли в самом деле уменьшились, но это был симптом всего лишь отказа от менее выгодных окраинных земель, который дал о себе знать еще до эпидемии. При этом не наблюдалось никакого соответствующего роста производства шерсти. Напротив, в третьей четверти XIV века наблюдалось снижение спроса на шерсть и стагнация или даже спад в английском овцеводстве. Для великого поворота к овцеводству с сопутствовавшим ему бурным ростом национального благосостояния и жесткой социальной политикой огораживания Черная смерть была скорее препятствием, чем стимулом.
Еще одной сферой, где значимость Черной смерти относится скорее к области легенд, чем к реальности, является архитектура. Квалифицированные каменщики, способные создавать изящные узоры и даже больше – фигурные скульптуры периода декоративной готики, как утверждается, практически исчезли за время эпидемии. У тех, кто остался, было слишком много заказов и слишком мало времени, чтобы в полной мере раскрыть свой талант. Каменщики нового поколения были скорее ремесленниками, чем художниками, к тому же они оказались очень подвержены соблазну мобильности, ставшей характерной чертой периода, последовавшего за эпидемией чумы. Вынужденные работать с разным камнем, что было незнакомо большинству из них, они неизбежно выбирали менее сложные и амбициозные техники. Результатом стало резкое падение общего уровня квалификации. Приор и садовник с грустью писали: «Все то же шаблонное однообразие, все то же постоянное снижение мастерства исполнения, все то же очевидное падение интереса к ремеслу», которые можно было обнаружить в деталях работ того периода.
Безусловно, в этом утверждении что-то есть. Действительно, во время эпидемии умерло много искусных ремесленников, которых не удалось заменить. С ними закончилась одна из славных страниц английской архитектуры. В вопросах красоты не существует абсолютов, но, вероятно, многие люди согласились бы, что собор в Йорке был бы более совершенным строением, если бы его начали строить на десять или двадцать лет раньше. А так работа была внезапно остановлена, когда западный фронтон и неф были почти готовы. Строить хоры еще не начинали, и никакого дальнейшего продвижения не было вплоть до 1361 года. К тому времени старые планы забраковали, а декоративную готику сменила формальная строгость перпендикулярной готики. По меньшей мере одной из причин этого наверняка была техническая невозможность продолжения строительства церквей в декоративном стиле, после того как умерло столько опытных каменщиков.
Но можно ли считать тенденцию, которая непосредственно привела к появлению башен в Ворчестере, западного фронтона собора в Биверли или нефа в Кентербери, свидетельством низкого мастерства? Предположить, что
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
