— Почему ты пришла без Элли? — спросила Катерина, видя моё расстройство.
— Я… не доверяю ей. С ней что-то не так.
Мне тяжело было сказать про одержимость после реакции Андрея, потому что, если и Катерина поднимет меня на смех, значит я и правда зря подозреваю Элли.
— Не думай об этом. Ты пытаешься сбежать, хотя не понимаешь, что бежать некуда, — Катерина опять заговорила загадками и не будь она столь серьёзна, я бы разозлилась от непонятных слов. — Прими то, чему она учит тебя. Слушай её, запоминай всё, что говорит. Правда откроется именно тогда, когда придёт время. Будь терпелива, Марго.
Элли
Я погружена в кокон из тишины. Вокруг меня пустоты тьмы, черные, словно сама бездна вырвалась из небытия. Или же я так глубоко погрузилась на дно, что почти нащупала его основу? Кроличья нора, в чёрную дыру и обратно. Мне не хватает воздуха, не хватает вкуса, не хватает биения сердца. Здесь так легко заблудиться, так приятно забыть о том, что за пределами этой безбрежности существует жизнь. Покой, бесконечный, безотчётливый, безымянный. Мне здесь не место, но я словно рождаюсь именно здесь.
Глубокий вдох и с силой выпрямляюсь, сминая одеяло в ногах. Несчастные доли секунды владею растерзанным телом, а затем вылетаю из него как пробка. Он перехватывает контроль с такой лёгкостью, но я уже нашла брешь. Я уже бью по ней и рано или поздно, но ухвачусь за неё, расширю и влезу, вышвырнув его наружу.
Наверное, он что-то почувствовал или, быть может, смог увидеть в теперь уже призрачных глазах отражение моих мыслей, потому что он с силой укусил запястье да так, что потекла кровь.
От боли перед глазами всё потемнело, а он смеётся, нараспашку открыв окровавленный рот.
— Мне нравится, когда тебе больно! Это делает наши отношения такими реальными,
Смотря на меня, он провёл языком по новой ране, а затем выбрался из постели и направился в ванную за аптечкой.
Эти игры начались в тот день, когда случайно перехватила контроль. Тогда он поднёс руку к горящей конфорке. Ожёг был жуткий, боль ослепительной, а его удовольствие бесконечным. Потом он резал, бил, насиловал, разными способами пытаясь добраться до меня, чтобы сломать волю. Сначала не понимала, зачем он так старается, но теперь мы оба знаем, что на кону. Марго.
Это всегда была Марго. Каждый раз, встречаясь с ней, начиная с того дня, когда на нас напали люди и призраки Чёрного человека, я кричала ей, взывала к ней, но всё бестолку. Она не слышала, а Клаус буйствовал.
То, что он сделал тогда, чуть не убило обоих. Вызвать воду Изнанки! Какой безумец на такое способен?! После этого мы неделю не спали, потому что каждый раз, закрывая глаза, невольно призывала воду вместо тьмы. Это одно и тоже, но с разных сторон. Летально.
— Эй, Брэйн, чем мы будем заниматься сегодня вечером? — подражая голосу персонажа из известного мультика, спросила его.
— Элли, ты так волнительно уязвима, но не сломлена! — вкрадчиво сказал он, поднимая голову от раковины.
По лицу стекает вода, а глаза чёрные-чёрные с сеткой из лопнувших сосудов. Я сама не узнаю себя в этом теле. Словно став безликой — потерялась. «У девочки есть имя?»
— Это всего лишь боль. Она ничто по сравнению с тем, через что прохожу каждую ночь. Старайся лучше.
Я улыбаюсь через отражение в зеркале. Необычный взгляд изнутри. Всё не такое, совсем другое.
В ответ он с силой бьётся лбом о зеркало, и я разлетаюсь сотнями режущих осколков.
— Какое на этот раз оправдание ты придумаешь для неё? — спрашиваю раздражённо, а затем зашипела, когда он залил место новой раны хлоргексидином.
— Упала. На улице так скользко, — также раздражённо отвечает он.
— Мы такие неуклюжие, — подначиваю его.
Он завтракает, а я смотрю на пустую кошачью миску и думаю, куда ушла кошка. Она знала, что со мной происходит, а я не поняла.
— Зачем ты обучаешь Марго? Ты хочешь, чтобы она убивала призраков. Зачем?
Мне невыносимо тяжело молчать. Так странно, раньше любила одиночество и тишину. А теперь потребность говорить, желание хотя бы словом ранить Клауса нестерпимо сильно. Как единственная радость и боль. И плевать на последствия, хочу убить его!
— Не твоё дело, — грубит мертвец.
А он напротив заделался молчуном. Противный гад. Сквозь черты женского лица вижу его. Вижу его суть. Его мерзость. Он склизкий и гадкий, как гадюка. Я грязная из-за него.
Он перекроил всю мою жизнь. Он всё забрал и теперь меня нет. Он разговаривает, шутит, смеётся, злится, флиртует, лжёт. Он всем лжёт и никто не видит правды. Каждый украденный день он вкушает жизнь столовой ложкой и упивается моими страданиями, моей злостью. Я была апатичной. Я была погружённой в себя. Я была самодостаточной и молчаливой. Я была. А теперь меня нет. Есть он, к которому тянутся медиумы, с которым охотно общаются экзорцисты, в которого влюбляются, которым любуются, на которого хотят равняться. Он ходит в театры, на выставки, в кино и музеи. Он ест в ресторанах, в уличных ларьках, в забегаловках, парках. Сладкая вата для него как амброзия, он готов жрать её килограммами, получая удивлённые взгляды прохожих. Он всё пробует, всем наслаждается. От выбора одежды до шоколадного фонтана с кусочками фруктов. Всё приводит его в экстаз. Наркотики, алкоголь, сигареты. Пожалуй, он только не трахается, но это скорее его мужское эго против, чем он сам.
Viva La Vida! Да здравствует жизнь…
***
— Ты собрал все документы! Виктор, я горжусь тобой!
Осунувшийся Виктор Сергеевич с ненавистью посмотрел на Чёрного человека.
— Думаешь, я не знаю, зачем тебе эти данные? Другой вопрос как ты собираешь воплотить свои мечты?
— Наши мечты, Виктор. Наши, — назидательно поправил Клаус. С секунду помолчав, устало вздохнул и покачал головой. — Как же я устал от тебя. Ты как болванчик, не можешь определиться. Шалтай-Болтай, качаешься из стороны в сторону и всё никак. Реши, кого ты любишь больше, жену или сына.
— О чём ты говоришь? — бледнея, спрашивает он.
— Да боже мой! — возмущённо воскликнул Клаус. — Я не собираюсь убивать твоего сына! Как тебе в голову такое могло прийти?
— Но ты сказал…
— Я сказал, что выбор за тобой. Твой сын живой, а жена мёртвая. Чьи интересы тебе важнее? Либо твоя жена исчезнет, либо твой сын проживёт обычную жизнь и, если всё сложится, спокойно перейдёт за грань. Решай сам.
Виктор Сергеевич сгорбился в своём кресле, безвольно опустив руки на колени и склонив голову, обнажив намечающуюся лысину. Так странно, некогда светлая и яркая, полная жизни комната вдруг предстала могильным пристанищем. Все острые углы вылезли наружу, свет, некогда тёплый и ясный, застыл в морозных тонах, поблёк, усилив тени по углам. Как странно личность человека меняет облик помещения. Силы покинули его и сама комната изменилась, подстраиваясь под своего владельца.
