удивленные взгляды, разорвал брошюрку пополам и еще раз пополам. У этих самых городов и зон нет проблем! Потому что они сами – одна большая проблема! Не будет их и проблем не будет!
– И все же, профессор… Вот если конкретно – что мы можем сделать?
Слух, более острый, чем у любого из человеков, донес звук знакомого голоса и сразу же нахлынул запах, еще далекий, но уже четко различимый. Он слышал этот запах всего раз в жизни, но узнавал безошибочно. В горле его заклокотало рычание, а волоски на шее встали дыбом.
– Вот прям так взять – и сделать? Ирочка, Ирочка… Ну вы же не Грета Тунберг, а серьезная, хороша образованная девушка! А пытаетесь с наскока решить проблему, которую мы сперва столетие создавали, а теперь уже полстолетия пытаемся хотя бы сгладить!
Они появились наверху широкой лестницы: средних лет мужик в затрепанных защитных штанах и растянутом свитере, больше похожем на лесника, чем на профессора, и зеленоглазая брюнетка лет восемнадцати, в брючном костюме настолько дорогом и при этом настолько неброском, что она могла быть разве что современной принцессой, а никак не простой студенткой биофака. При этом он точно знал, что мужик был именно профессором (хотя и лесником когда-то тоже), а девушка – студенткой, и точно не была принцессой (в обществе, где она вращалась, принцесс за важных особ не считали).
– Допустим, мы проводим полную рекультивацию земель после промышленного использования, так? Убираем промышленный объект… свалку оставшуюся вывозим… засаживаем бобовыми, чтоб фиксировали атмосферный азот… А потом с этой землей что делать? Она пойдет или под посев, или под пастбище, а посевы и пастбища, как вам, Ирочка, прекрасно известно, пусть и не так быстро, но тоже истощают землю. А если мы устраиваем на этом месте заповедник… то позвольте, куда мы деваем тот самый промышленный объект? Переносим на другой участок, пусть там загрязняет? Так и будем таскать туда-сюда: нагадили-почистили, почистили-нагадили? А попробуй мы превратить наш мир в один сплошной заповедник, единственное, что мы получим, это оголодавшее и «охолодавшие» толпы, которые просто сметут умников, решившихся на подобный экологический эксперимент!
– Значит… получается… нам нужно что-то… некий фактор… возможно, биологический… который бы действовал постоянно, полностью нейтрализуя все, что мы… гадим?
– Вот почему вы мне нравитесь, Ирочка, даже несмотря на ваш порой невыносимый характер… – после недолгой паузы сказал профессор. – Там, где я слезно жалуюсь на проблему, вы пытаетесь нащупать путь к решению.
– У меня отличный характер, профессор. – с достоинством сообщила его собеседница. – Идеально подходящий к моей работе.
– Давно хотел спросить: эта компания, где вы подрабатываете – что заставляет их финансировать наши конференции? Как-то мы уже отвыкли от подобной благотворительности.
– Никакой благотворительности, компания и впрямь ищет практический ответ.
– Как решить экологические проблемы региона? Однако у них и амбиции!
– Ну что вы, профессор, они вовсе не собираются решать проблемы региона. Мы… они хотят решить экологическую проблему в целом… – ее слова прозвучали неожиданно рассеяно, и на скептический смешок профессора она не отреагировала.
Он снова поднял взгляд… и торопливо попятился. Она стояла у перил лестницы и принюхивалась. Ее ноздри трепетали, совершенно по-собачьи втягивая воздух, а глаза вдруг полыхнули как два фонаря, полностью «утопив» белки в сплошном зеленом пламени. Он торопливо шмыгнул за спины небольшой компании – бурно жестикулируя зажженными сигаретами, они говорили об очищении мировой атмосферы. Запах табачного перегара едва не заставил его захлебнуться в кашле, зато в этой вони растворялись все остальные запахи, превращая его в «невидимку». Девушка перегнулась через перила и теперь всматривалась в заполнявшую холл толпу. Ее взгляд рыскал, как потерявший добычу охотничий пес.
Он повернулся спиной, невидящим взглядам уставившись на доску объявлений и затылком чувствуя как жуткие пылающие глазищи шарят по сплошному «морю» голов внизу, хищно вглядываясь, выискивая, выцеливая… Словно раскаленный штырь вонзился в затылок, голову охватило пламя, а в груди запекся лавовый ком.
– Ирина Симурановна! Ирина! Вас просят подойти, тут с банкетом небольшая проблема.
– Я прошу прощения… – его чуткий слух уловил досадливое бормотание, потом быстрый перестук каблуков.
Банкет, ну конечно, это же самое важное, ради чего все эти… деятели на самом деле собрались! Огненный штырь будто выдернули из затылка, и он привалился к колонне, вытирая текущий по вискам пот. Взгляд порожденного им зеленоглазого чудовища, взгляд его дочери больше не искал его, вернув возможность жить и дышать. Они снова, в который раз разминулись, он снова сумел пройти у нее за спиной, проскользнуть рядом, так и оставшись незаметной тенью, невидимым соглядатаем. И убедиться, что у нее в очередной раз ничего не вышло! Невозможно сохранить и этот мир и пожирающий все вокруг себя человеческий род! Ей, вон, даже ее профессор это сказал!
Уже осознанным взглядом он окинул развешанные на стенде объявления. «Фильтры для воды: задерживают соли тяжелых металлов…» Он издевательски фыркнул. «Строительство отводных коллекторов» – новое фырканье. «Уничтожение токсичных отходов…»
– Ха-ха-ха. – не рассмеялся, а негромко, но выразительно проговорил он. А это что?
Распечатанный на принтере листочек – даже половинка листочка! – почти затерялся среди остальных объявлений. «Дорогие друзья! Многие из нас любят проводить время у озера и в роще Тоннельной балки. Сейчас тут стало неприятно: много мусора на берегу и в воде. Приглашаем всех, кто с удовольствием отдыхал здесь, и кто еще рассчитывает отдохнуть навести порядок в нашем любимом месте! Всех желающих расчистить балку от мусора ждем в субботу с утра и до позднего вечера!»
Он сдернул объявление и сжал его в кулаке. Совершенно по-человечески: сперва изгадить все, до чего дотянутся, а потом им, видите ли, неприятно! Правда, эти хотят убрать… И ничего у них не получиться! – он злорадно усмехнулся. Суббота – это ведь сегодня? Спорим, кроме тех, кто повесил объявление: сколько их может быть – двое-трое-пятеро? – никто не придет.
Настороженно оглядываясь по сторонам, он заторопился к выходу. На экологической конференции – он брезгливо скривился – ему делать нечего, но пари, даже заключенное с самим собой, надо держать честно. Он съездит и в очередной раз убедится, что прав.
Неподалеку гудело городское шоссе, но над головой смыкались кронами деревья, а между расколотых бетонных ступенек пробивались колючие вьюны, так что казалось, эта лестница – последний след сгинувшего мира людей, медленно тонущий среди буйства разросшейся травы. Он вдруг почувствовал, как становится легче и впервые за долгие дни глубоко, полной грудью вздохнул. Впрочем, счастливая иллюзия длилась недолго: невдалеке послышались голоса, склон балки закончился и он, поморщившись, ступил на асфальтовую
