вам выдадут.
В семнадцатом кабинете сидела девушка, сильно похожая на ту, первую, которая не знала, как со мной общаться. Выдала мне аж четыре комплекта ключей, попросила расписаться в амбарной книге.
Вышли мы с этими связками на улицу.
— А далеко это? — спросила Аня.
— Да почти напротив книжного «за спиной у Ленина», на «Труде».
— А-а! Так это две остановки! Пошли сходим, позырим.
И пошли мы осматривать свалившиеся на меня апартаменты.
Ключ к дверям подошёл такой большой, как у Буратины почти. Внутри было пыльно и гулко.
— А ничего, тепло! — обрадовалась Аня. Морозяка сегодня стояла за двадцать пять, мы пока дотопали, щёки начало щипать.
— Значит, отопление фурычит, ура!
— Смотри, изнутри защёлка какая.
Защёлка была капитальная, целый засов.
— А давай закроемся, мало ли… Запрётся ещё кто-нибудь.
Итак, мы забаррикадировались изнутри и отправились на осмотр. На полу виднелись беловатые следы от растаскивания. Мебель выносили или оборудование, я ХЗ. Помещение было не одно огромное пустое, а разбитое на целую кучу залов, зальчиков, кабинетов и каких-то закутков. Периодически попадались мощные «слоновьи ноги» — здоровенные несущие колонны, метровой толщины, наверное (я примерно так, на глаз, никакой рулетки, естественно, у меня с собой не было). Радовало, что они хотя бы торчали не посреди залов а вроде как выступали из стен, образуя обширные ниши. Как-то эти ниши обыграть бы… Думать надо.
На стенах, видимо, было раньше что-то закреплено, потому как во многих местах остались торчащие дюбеля или дырки от выдернутого крепежа. Затирать и белить надо будет, ясное дело.
— О, Ольга, смотри, а это что такое?
Выгородка была явно технического назначения, с какими-то трубами и железяками. В полу был даже не люк, а целая железная дверь.
— Подозреваю, что там, внизу всякие домовые коммуникации.
— То есть, тут слесарь будет ходить? У него ключ свой или как?
— Вот это я не знаю. Спрошу, когда документы забирать буду.
Потом мы нашли два туалета. Оба в состоянии «так себе». Старая, старая сантехника. Видно, что мыли, но… Я бы поменяла, всё равно. Точнее, поменяю.
В дальних кабинетах — здесь, должно быть, сидели какие-нибудь бухгалтера или делопроизводители — нашлось несколько письменных столов, шкафов и потрёпанных жизнью стульев, на которые никто не позарился. Ну, пусть будут пока, вдруг пригодятся. Тут было совсем тепло. Мы скинули верхние шкурки и сели с Анькой напротив друг друга, как два директора шарашкиной конторы — чёт находились мы уже по этим лабиринтам до отвала.
— Ну и что ты думаешь? — Анна сложила руки замочком.
— Думаю, до фига работы тут. Одно меня радует — грибка нет. Я бы сразу почувствовала, аллергия же у меня на него. И мышами не пахнет.
— И тараканов я не видела.
— А чего им тут делать, жрать-то нечего. Даже если были, давно в квартиры ушли.
— М-гм. Но ремонта… да-а-а…
— Да ничё, мать, прорвёмся. Главное, за всё сразу не хвататься, потихоньку, один зал, другой… Чайник сюда надо купить, что ли. Хоть чаю бы щас попили.
— Да сюда, слушай, столько всего надо…
— Не ссы, мать. Главное, разделить большую цель на маленькие порции и есть её потихоньку.
Полвечера я пыталась представить, как и чего можно в этом помещении организовать. А потом вспомнила, что папе надо продукцию сдать, и села шить.
Блин, всё надо! Как бы исхитриться, ещё пару часов к суткам пришить? Эх, мечты, мечты…
БИЗНЕС ЖЕ Ж
Февраль начал потихоньку разгоняться в продажах. Девки-матюгальщицы работали наперебой. Я прям себя хвалила. И тут до меня дошло. Дело не только в них. Модный в последние годы (переживающий прямо-таки свой пик популярности) день всех влюблённых же приближается! Срочно надо добавить в кричалку фразу «романтическое постельное бельё сделает ваш вечер незабываемым» или ещё какую-нибудь заманушную прелесть. Чтоб прям убойно. А потом после четырнадцатого сразу надо на брутал переключиться. А потом восьмое марта! Снова розы и романтика! Чувствую, будет бум почище новогоднего, после которого снова наступит мёртвая зона. Успевать надо!!!
И я наглым образом забила на институт и засела в своём зеркальном зале — шить, шить, шить. Следующий период больших продаж — только к следующему Новому году. Так что учёба подождёт. Тем более — чего я там не слышала…
И это был, товарищи, реально обвал. Я думала, прям помру с этим шитьём. Потом решила маленько успокоиться, всё равно всех денег не заработаешь, чё уж умирать-то совсем на баррикадах…
И тут в мой зеркальный аквариум пришла Анна.
8 февраля, четверг.
Анна пребывала в некоторой ажитации:
— Ольга, ты совесть имей! Ты куда потерялась опять? Трубку не берёшь, в институт не приходишь?
В этот гневный перечень явно надо было вставить «да ещё и тупишь!!!»
— А ты как узнала, что я здесь?
— Домой к тебе зашла. Бабушка сказала.
— М-м. А я, вишь, зашиваюсь. Ну его нахрен, тот институт, мне успеть в период надо, иначе все мои планы накроются медным тазиком.
Аня критически оглядела валяющиеся по всем сторонам кучи тканей.
— Так давай, я тебе помогать буду! Чё ты одна упираесся шьешь? Рвать могу. Ты только покажи, чё-куда, я щас быстро тебе…
Я думала, она шутит, а она на полном серьёзе! Хотя, чего я удивляюсь, у неё даже опыт уже есть — она ж мне летом помогала.
Живём!
Анна как-то прикрыла меня на учёбе. Наврала с три короба про семейные обстоятельства. Сама каждый день приходила ко мне «закройщицей», а потом и прямые строчки шить, тут особых навыков не надо. Первую еженедельную премию она ни в какую не хотела брать. А я говорю:
— Ну ты чё? Ты как себе вообще это представляешь? Себя на моё место поставь.
Подумала, согласилась.
Потом я поразмыслила и нашла ещё одного рекрута. Младшая моя двоюродная сестрица, Ирка, с которой в новый год с горки катались. Сходила к ним вечером.
— Ирка, — говорю, — ты подработать не хочешь?
У них вообще-то вся семья шьющая, кроме дядь Рашида.
— А чё делать надо?
Короче, сговорила я её.
Но даже с этой помощью месяц прошёл в совершенном угаре, с перерывами на Вовины приезды раз в неделю.
Ситуация отягощалась тем, что в новом (ладно, ладно, будущем) клубе надо было как-то начинать шевелиться. Если ориентироваться, опять же, на совсем будущие санитарные нормы, помещение требовало
