– Ты в курсе про изменения в гареме? – спрашивает подруга, снова и снова нюхая Омара.
– Нет. О чем ты?
– О, Тина тебе еще не доложила? Сегодня утром объявили о том, что всем девушкам подыскивают мужей.
Я едва успеваю поставить чашку с чаем, чтобы не расплескать напиток на светлую абаю, и смотрю на подругу, слегка нахмурившись.
– Заид распорядился?
– А кто ж еще?
Внутри меня загораются тысячи огоньков. Хочется подскочить и, подбежав к своему мужу, повиснуть у него на шее. Я оборачиваюсь и смотрю на окно нашей спальни, как будто так могу взглядом передать свою благодарность за то, что он услышал мою просьбу.
Следующие несколько дней гарем готовится к свадьбам, которые пройдут в домах женихов. Некоторые девушки относятся к предстоящему событию с энтузиазмом, другие же боятся замужества, потому что войдут в дома своих будущих мужей не невинными. А это страшный грех и преступление. Но Хая говорит, Заид заверил девушек, что их никто не обидит и не упрекнет этим. Только вот… после свадьбы жена переходит под полное влияние мужа, и Заид ничего не сделает, если тот будет обижать ее за «распутный» образ жизни. Поэтому некоторые девушки попросились остаться в качестве служанок и уже были высланы в дом на побережье, чтобы поддерживать в нем порядок.
– Господин Заид подарил им всем украшения, – говорит Хая, когда мы, стоя на входе в большую комнату гарема, смотрим, как еще четыре девушки собирают свои вещи. – Чтобы у них было приданое. Джанан, – наедине со мной Хая все еще называет меня просто по имени, а я и не против, так привычнее и приятнее, и кажется, что мы ближе, чем с остальными, – нужно будет определиться с перепланировкой комнат, чтобы сразу начать работы, когда девушки выедут.
– Каких комнат?
– Спален фавориток, большой комнаты.
– И внутреннего дворика, – добавляю я.
– А что с ним не так?
– Заид давно планирует его переделать, вот и займемся этим, когда проветрим комнаты от присутствия наложниц.
– Ты таки добилась своего, – хмыкает Хая. Но по-доброму, у нее это как-то выходит совершенно без иронии и злобы. – Я с самого начала знала, что ты непростая девочка и еще перевернешь жизнь этого гарема.
– Так была во мне уверена? – я перевожу на нее взгляд.
– Была. С самого первого дня, когда ты брыкалась и требовала оставить тебя в гареме. Знаешь, я рада, что все так сложилось. У тебя была слишком горькая судьба, чтобы Всевышний не вознаградил тебя за то, что пережила все испытания, выпавшие тебе.
Я киваю. Мне нечего добавить к речи Хаи, потому что согласна с ней на все сто процентов. Я и правда слишком многое пережила и заслужила собственное счастье.
– Пойду проверю господина.
Кивнув Хае, я разворачиваюсь и иду в нашу с Заидом спальню. Тихонько вхожу, стараясь не шуметь на случай, если он спит. Но мой муж, как всегда, бодр и сосредоточен. Он что-то выискивает в планшете, слегка хмурясь. В спальне царит приятная прохлада, что хочется раздеться и лечь рядом с Заидом, уютно прижавшись к его крепкому боку. Подняв голову, он замечает меня и улыбается.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, присаживаясь на край кровати. Заид отбрасывает планшет на кровать и тянет меня к себе на колени. – Остановись! Врач тебе запретил!
– Разрешил, – спорит он.
Несколько дней назад ему сделали операцию на колене, и врач сказал лежать, запретив физические нагрузки. Но когда моего мужа останавливали запреты?
– Заид! – я уже хихикаю, когда он усаживает меня сверху на себя и гладит бедра.
– Заид, – подтверждает он с коварной ухмылкой, а потом целует меня нежно, но глубоко, отчего мне становится жарко.
Когда он наконец отрывается от моих губ, я уже задыхаюсь от вожделения и нехватки кислорода, а сам улыбается так, словно с поцелуем впитал все мои неприличные мысли.
– Где была? Что делала?
– Тебе тут скучно, и ты решил расспросить о моем дне? – я глажу его волосы, а он периодически ловит мои руки и целует ладони, после чего ласково рисует языком узоры на внутренней стороне запястья, запуская стаи мурашек.
– Я просто хочу знать, чем занималась моя жена.
– Сначала долго гуляла с нашим сыном в саду. Потом вернулась в гарем, покормила Омара, искупала его, поела сама. Оставила малыша няням и пошла в гарем, потому что мне рассказали страшную тайну. – Я наклоняюсь к Заиду, замирая в нескольких сантиметрах от его лица. – Что мой муж решил распустить свой гарем.
– Не то чтобы распустить, скорее, устроить судьбу несчастных девушек. Зачахнут ведь без своего собственного счастья.
– Почему ты так решил?
– Посмотрел на них и сравнил с тобой. Ты в последнее время расцвела и похорошела, материнство тебе к лицу. Вот я и решил, что так это работает со всеми женщинами, и пора бы уже распустить невостребованный гарем.
– Совсем не востребованный? – спрашиваю осторожно, прищурившись.
Заид усмехается и притягивает меня к себе, заставив положить голову ему на грудь. Стягивает с головы платок и зарывается пальцами в мои волосы, медленно массируя кожу головы. Я просто млею в его руках.
– Совсем, Джанан, – отвечает он. – Что еще ты делала?
– Обсуждала с Хаей ремонт, – лениво отвечаю я, зевая.
– Где?
– В комнатах гарема, откуда выезжают девушки, и во внутреннем дворе.
– Все-таки перестраиваем его?
– Ну ты же хотел, – еле тяну, язык уже заплетается, настолько я разнежена.
– А ты?
– Хочу качели поставить для сына, – снова зеваю, растягивая последнее слово, и чувствую, как трясется грудь Заида от беззвучного смеха.
– Джанан, – зовет он через некоторое время, вырывая меня из дремы.
– Что? – вскидываюсь, глядя на него невидящим взглядом.
– Милая, ложись рядом. Я тоже прилягу, отдохнем вместе.
– Это новый коварный план? – прищурившись, спрашиваю я.
– Старый, как мир, коварный план, – улыбнувшись произносит Заид и пересаживает меня на кровать.
– Я, наверное, пойду проверю сына, – тру глаза, которые никак не хотят открываться.
– Ты, наверное, ляжешь и поспишь. Сколько раз ты вставала за ночь?
– Четыре, – сдаваясь, отвечаю я.
– Няня не может это делать? – Качаю головой. Разве мужчине объяснишь, что я встаю не просто полюбоваться сыном, а покормить его грудью – опция, недоступная ни одной из нянь Омара? – Спи, Джанан. Омар наверняка тоже спит.
Вечером я забираю сына к нам в спальню, мою его в ванночке прямо рядом с кроватью, чтобы Заид тоже мог полюбоваться нашим ребенком, потом укладываю его в кроватку, и наконец у меня появляются время и силы для мужа. Такие вечера – самые уютные и запоминающиеся, в них нет сексуального подтекста – разве что иногда прикосновения смелее обычных, – только нежность. Мы долго разговариваем, а потом засыпаем, уютно устроившись в объятиях друг друга. Правда, ровно до того момента, пока Омар не начинает хныкать, требуя его покормить.
