— Доктор Шанселье приглашает господина барона приехать и забрать месье Тома в конце недели.
— Потому что доктор должен завершить лечение, и сделать это может только он. Но он отправил меня заранее, чтобы вы успели подготовиться к приезду молодого господина.
— Мы давным-давно готовы к его приезду, — тихо произнес барон. — И доктор об этом прекрасно знает.
— Я думаю, — сказал Грациан, глядя на Лоренцу, — что доктор думает в первую очередь о госпоже баронессе. Ведь она так долго не видела своего супруга.
— Тома теперь лучше выглядит, чем тогда, когда я оставил его у доктора? — осведомился барон.
— А-а... как с памятью? Она вернулась?
— Нет, к сожалению. Почему доктор и хочет, чтобы вы подготовились к встрече заранее...
— Я знаю, о чем он беспокоится, — улыбнулась Лоренца. — Передай доктору, что я жду моего супруга со дня его отъезда, и у меня достаточно любви, чтобы и дальше терпеливо ждать, когда он сможет ответить на мою любовь таким же чувством...
Глава 12
Павильон среди деревьев
До чего ужасная стояла погода! Самая что ни на есть осенняя — хмурая, пронизывающая, дождливая. В такую погоду никому не хочется выходить из дому, наоборот, так бы и сидел в теплом уголке у камелька в удобном кресле, поставив ноги на подставку для дров, держа в одной руке стакан, а в другой книгу. Но именно в этот день барон Губерт был счастлив покинуть свой дом. Счастлив, как никогда в жизни. Он смотрел в окно кареты — барон решил везти выздоравливающего в карете, а не верхом, и чтобы не растрясти его дорогой, приказал положить как можно больше подушек, — и ему чудилось, что его окружает небесная синева. Он улыбался деревьям, уныло роняющим листья, плачущему небу, домишкам с мокрыми крышами, редким прохожим, которых опасался забрызгать грязью, и приказывал Орельену ехать осторожнее, словом, барон улыбался всему, что встречалось ему в этот расчудесный день, который возвращал ему сына!
Барону стоило большого труда уговорить Лоренцу остаться в Курси. Она непременно хотела сопровождать его, но в конце концов согласилась, что встреча будет гораздо теплее и проникновеннее, если произойдет в родном для Тома доме, да и сама она будет не в плаще с капюшоном, а в красивом платье. Конечно, Шанселье содержит своих больных в прекрасных условиях, но Лоренца будет выглядеть гораздо красивее в их голубой гостиной.
На колокольне аббатства прозвонили полдень, когда карета, запряженная четверкой гнедых лошадей, и еще шесть всадников, сопровождавших ее, остановились перед домом доктора Шанселье. Стук подкованных копыт, звяканье шпаг, мужские голоса мигом привлекли внимание Годельевы, и она выглянула в окно.
— Господин барон! — удивленно воскликнула она. — А я-то думала...
Но закончить она не успела. Хозяин отстранил служанку и появился перед своими гостями сам.
— Как? Вы не в постели, барон?
— Почему я должен быть в постели? У вас странная манера здороваться, доктор! Вы же прекрасно знаете, что я...
— Входите, — сказал Шанселье, беря барона за руку и вводя его в прихожую.
Врач побледнел, и барон, предчувствуя недоброе, как-то ослабел. Не отпуская руки барона, врач провел гостя в свой кабинет и усадил его в кресло. Но барон тут же встал.
— Объясните мне, доктор, что все это значит? Где Тома?
— Если бы я только знал! — мрачно отозвался Шанселье. — Примерно два часа тому назад приехал благородный сеньор в карете в сопровождении слуг, точно так же, как вы, и сказал, что послан за моим пациентом. Еще он сказал, что вы прикованы к постели лихорадкой и послали вместо себя его.
— И вы ему поверили?
— А разве у меня были основания ему не верить? Он назвался вашим племянником и лучшим другом молодого барона. Само собой разумеется, барон Тома не выразил никакого удивления. Он сразу обеспокоился вашим нездоровьем и поспешил последовать за приехавшим.
— Тот, кто приехал, назвал свое имя?
— Да, это был господин де Витри. Ради всего святого, сядьте, господин барон! — добавил врач, усаживая Губерта обратно в кресло, видя, что тот вот-вот лишится сознания. — Вы едва держитесь на ногах. Годельева, принесите рому!
Де Курси одним глотком выпил спиртное. Лицо его вспыхнуло, и он протянул рюмку, чтобы ему налили еще одну.
— У меня никогда в жизни не было племянника, — сообщил глухим голосом барон. — Что касается де Витри, то так зовут капитана королевской охраны, его именем воспользовался убийца, покончивший с молодым де Буа-Траси и едва не лишивший жизни моего сына!
— Господи боже мой! — воскликнул врач, осеняя себя крестным знамением. — Но ведь молодой барон никого не узнает! Он последовал за ним без малейшего колебания!
— На этот раз я больше не увижу своего сына... Живым!
Что-то вроде всхлипа последовало за горькими словами, но глаза барона остались сухими. Он был не из тех, кто, забившись в угол, предается скорби. Барон предпочитал действовать. Выпив залпом третью рюмку, он полностью овладел собой.
— Где Грациан? — спросил он.
— Не знаю. Я не видел его здесь и полагаю, что похитители увезли его с собой или...
— Убили, так вы полагаете?
Шанселье пожал плечами, показывая, что бессилен дать ответ. Барон продолжал:
— Мне кажется, эти люди не полагаются на волю случая. А каков он был из себя... этот де Витри?
Описание сильно отличалось от того, какое уже получил барон. Тайна стала еще неразрешимее. Кому на этот раз понадобился Тома? Один вопрос повлек за собой другой. Откуда мог негодяй-убийца узнать, где скрывается молодой человек? Внезапно ужасная догадка молнией пронзила де Курси. Только один человек, кроме его ближайшего окружения, знал, где находится его сын. Молодой епископ Люсонский, который так понравился Лоренце и который сумел завоевать их доверие! Но неужели человек из столь благородной семьи мог унизиться до грязного шпионства? И кому служил этот доносчик? Марионетке Кончини, который взялся разыгрывать из себя короля Франции, и может послужить для честолюбца ступенькой на лестнице, ведущей к власти? Верится с трудом! Но у них у всех троих достало глупости заслушаться его красивых речей! И барон Губерт поклялся про себя всеми чертями ада, что если епископ приложил к похищению руку, то он заставит его дорого заплатить за такое коварство!
А пока нужно было как следует подумать. Подумать и понять. А еще вернуться в Курси, где... Барон слишком хорошо представлял себе, что его там ждет. Ярко освещенный замок — день ведь такой серый! — всюду благоухают цветы. Все, какие были в оранжерее, срезали и расставили по вазам. Разнаряженные слуги и две взволнованные до слез женщины в самых лучших своих нарядах. Он приедет и обратит свет во тьму, счастье — в горе и тревогу. Еще более жестокие и безнадежные, чем до сих пор!
