господин, — негромко ответил хранитель. Он сглотнул. — Но, по правде, она самая острая.
— Говори.
— Я хочу быть свободным.
Зиг прекратил улыбаться. Мы трое понимали, что это дорогой подарок. Да и, должно быть, мой муж не хотел, чтобы хранитель покидал нас и возвращался на запад, в свой монастырь. Я хотела, чтобы Исак стал свободным человеком. Мне было жаль его. Я знала, что он натерпелся в рабстве. Жалость была сильнее желания изучать языки и слушать рассказы о путешествиях. Потому я обернулась к мужу и сказала:
— Зиг, любимый, разве этот человек не заслужил свободы? — негромко начала я. Взяла его большие ладони и стала нежно гладить забитые знаками пальцы. Зиг думал. — Исак хороший человек, добрый и знающий. Он добросовестно исполнял обязанности хранителя, научил меня, рассказал про мир столько всего… подари ему свободу, мой лев.
Князь вздохнул и вырвал пальцы из моих рук. Выпил. Потом выругался.
— Я ждал, что ты попросишь золото или девку, а ты… тьфу! Мне надо подумать, — обрубил Зиг. Обернулся и зло зыркнул на меня. Я испуганно съёжилась на его коленях. — А ты не дави на меня, поняла⁈
Я закивала, но в голове крутила мысль, что когда мы останемся наедине, буду уговаривать его самым нежным голосом.
— Я… я устала, любимый, можно пойду? — тихонько пискнула я. Заметила, как из зала за нами наблюдает Йорген. Его общество нравится Зигу больше, чем моё. Мой лев выругался.
— Ты что, обиделась?
— Вовсе нет, — я быстро встала. На самом деле я и правда обиделась. Неужели так трудно дать Исаку свободы? Что за упрямец! Но старалась не выдать своего гнева. Чмокнула злого мужа в щёку. Шепнула в порванное ухо: — Я буду ждать тебя, мой лев.
Зиг повёл бровью. По взгляду поняла, что он уже просчитал меня и знает, что я стану уговаривать его насчёт Исака. Ну и пусть подумает. Подготовиться спорить со мной, потому что я намерена быть стойкой! Может, смилостивится?
— Иди, — махнул рукой князь.
Я мило улыбнулась и пошла прочь. Поманила хранителя за собой. Исак нагнал меня через пару шагов. Тогда я сказала негромко:
— Он почти сдался. Я поговорю с ним позже, когда выпьет и прекратит ерепениться.
— Хранит тебя Господь, госпожа! — улыбнулся Исак. Он вздохнул, качая головой. Мы уже вышли в коридор. — И как тебе хватает смелости спорить с этим Дьяволом?
— Просто я поняла, как верно надо с ним говорить, он всё-таки мой муж.
— Наверное, поэтому мы оба ещё живы, — пошутил хранитель, и мы засмеялись.
В покоях я стала готовиться к разговору. Думала, что скажу, чтобы не давить, но и чтоб сделал, как мне надо. Я обещала Исаку. Я сделаю всё, чтобы он получил освобождение. Грустно, что в хранилище снова станет пусто, но я сделаю человека счастливым. Помогу, как и хотела, и спасу своего друга. Я распускала волосы, сидя за столом в нижней рубашке. Глядела в бронзовое, круглое зеркало, рассматривая своё бледное лицо. Услышала стук в дверь.
Кто это? — поднялась и пошла открывать. Не замечала за Зигом скромности. Вряд ли это он, ещё рано.
Каково же было моё изумление, когда я увидела у дверей Лейлу. Она стояла, заплаканная и встрёпанная, в мятом зелёном платье. На её лице был огромный багровый синяк.
— Боги, что с тобой⁈ — вздохнула я, закрывая рот руками. Забыла, что мы не общались по-человечески несколько седмиц, ссорились и почти дрались. Всё стало неважно. — Кто тебя обидел?
— Н-не знаю-ю, госпожа-а! — заплакала Лейла. — Не зн-наю его имени!.. Мне так плохо!
— Заходи, милая, садись.
Я взяла её за руки и привела к кровати. Усадила. Стала искать полотна, чтобы вытереть кровь с её лица. Платье было мокрым на её бёдрах. Мне стало больно. Опять она гуляла с воинами? Неужели эти страдания, истязания над телом стоят какого-то золота? Обтёрла её лицо и дала попить воды. Села рядом и погладила подругу по дрожащей спинке.
— Расскажи, что с тобой случилось.
— Я… я была в зале, как обычно, отказала одному, потому чт-то он мне не понравился, а он!.. — Лейла взвыла. Я вздрогнула и обхватила её руками, обнимая. Погладила по волосам. Лейла прижалась к моему плечу. — Он ударил меня! Я так испугалась! Он мог убить меня! Пришёл пёс Йорген и прогнал его, сказал мне убираться прочь!.. Мне страшно, госпожа!
— Не бойся, моя девочка, тут тебе ничего не угрожает, — я тут же распорядилась: — Возвращайся в хозяйское крыло, будешь снова моей служанкой.
— Спасибо, госпожа! — она обняла меня и зацеловала щёки.
Я поймала себя на том, что мне противно, когда она целует меня. Боги ведают, со сколькими мужчинами она была сегодня… Я мягко отстранила её за плечи и заглянула в чёрные глазки.
— Но пообещай мне завязать с блудом, — строго попросила я.
Лейла закивала.
— Никогда! Никогда, госпожа, я больше не лягу под мужчину! Они такие животные!
В покои зашёл Зиг. Он заметил нас, сидящих на кровати, и нахмурился.
— И что тут забыла эта шлюха?
Глава 42
Блудница
Лейла испуганно пискнула и спряталась за меня. Муж презрительно фыркнул. Смотрел на неё так, словно она пришла из свинарника и сама была свинкой, а не девушкой. Меня задели его слова.
— Лейла не шлюха, — строго сказала я, насупившись. — Не оскорбляй её, слышишь?
Кажется, Зиг удивился моей строптивости. Повёл рыжей бровью. Я ждала, что он накричит на меня. Эх, а я так хотела быть ласковой и спокойно поговорить с ним про Исака! Как же невовремя пришла Лейла. Но чего теперь горевать? Дело сделано. Я уже повздорила с мужем, не могу стерпеть, чтобы обижал мою подругу. Её я знаю дольше, чем его. Люблю её, как сестру. Конечно же, Зиг вспылил.
— Пусть проваливает! — рявкнул он и указал на дверь пальцем. — Слышишь, пошла вон!
— Госпожа!.. — испугалась подруга ещё сильнее. Я взяла её за руку и помогла подняться. Повела к дверям, не выпуская мягкую теплую ладошку. Зиг схватил меня за плечо, я обернулась.
— А ты куда собралась?
— Помогать подруге! Отстань! — и вырвала плечо из его пальцев. Зиг неодобрительно прицыкнул.
— Не дури, Катерина, — зарычал сквозь зубы, злодей.
Я только фыркнула и ослушалась. Боги, что я творила!.. Но я была уверена, что он не осмелится наказать меня. Я драгоценность! Позлится, но не ударит, никогда не ударит. Мы вышли в коридор и пошли в свободную комнату. Там я помогла подруге зажечь свечу и умыть лицо. Она шипела, когда вода попадала в ранку на щеке. Я стыдливо отвернулась, когда
