Книга Цена рока - Катерина Траум

споре, потому что даже думать о том, как он уедет и оставит её, невыносимо. — Кей, я уже говорила тебе однажды, и с тех пор ничего не изменилось: я сама решу, что мне нужно. И не смей решать за меня. Вопрос только в одном, на самом деле — может, ты просто не хочешь видеть меня рядом с собой? Может, тебе больше нравится идея жить так же, как двенадцать лет назад — в кутежах, пьянках, трахая придорожных шлюх…

— Боже, — от абсурдности таких слов Кей запрокинул голову, словно пытаясь найти в плесневелом потолке, откуда вообще подобная дурь в мыслях его девочки. С удивлением понял, что медленное, но верное наступление Сьюзен заставило его отойти к самой стене, на которую он откинулся с укоризненным вздохом: — Сью, прекрати. Это же чушь, и ты сама это понимаешь. Я с тобой о серьёзных вещах пытаюсь говорить, а ты…

— А разве я сейчас шучу?

Последние дюймы между телами, и она почти соприкасается грудью с его торсом. Так и не разорвав зрительного контакта, приподнимается на цыпочки, скрывая, как сильно сжато горло от напряжения. Всего-то и надо услышать — да или нет. И решение будет однозначным. Запах табака от его майки — той самой, что недавно таскала на себе, так удачно успевшей просохнуть. Его вещи уже есть у неё дома… А он — в голове, в мыслях, в пульсирующем под рёбрами желании услышать ответ:

— Давай, Кей, скажи. Глядя мне в глаза, скажи, что сможешь петь, если меня нет рядом.

Как удар под дых. Теряясь в ведьминском водовороте её темнеющих с каждой секундой глаз, он просто не может соврать. Надо — всеми фибрами понимает, что надо. Но правда в том, что она — его чёрная искра, без которой не загорится ни одна песня, не запляшут по струнам пальцы. Не может врать, так хоть промолчать. И он прикрывает веки, туго сглатывая ершистый комок. Откидывает голову на стену, пытаясь собраться с мыслями. Только ему никто не даёт придумать достойный ответ.

Сьюзен тянется к его шее, так близко, что он чувствует карамельный запах её шампуня. Она невесомо касается губами кожи, каждого пера стремящейся к свободе птицы. Кей вздрагивает всем телом, борясь с желанием обхватить её талию, и уже вообще забывая, что он там должен был соврать ей. Соврать, что не нужна.

Ну, конечно. Так не нужна, что когда она нежно скользит пальцами по мягкой щетине, касаясь его лица, у него сжимается каждый нерв от осознания глубины чувств к ней. Его девочка. Которую не сможет ни оставить, ни предать, ни отпустить. Физически не способен.

— Скажи, — шёпот у самого уха, горячий и торжествующий. Сью едва сдерживает улыбку, видя его напряжение, чётче проступающие венки на шее. Удовольствие от ощущения своего — в кои-то веки — контроля над ним ударяет в голову, как шипучий лимонад. Пальцы скользят к его волосам, а правая рука ниже, к краю футболки. Поцелуи становятся всё более настойчивыми, влажными, выпрашивающими.

— Блять… Я просто сдохну без тебя, — шипит Кей свою капитуляцию, только это не заканчивает того, что творит безумная девчонка. Не останавливает её ладони, подобравшейся под ткань и гладящей всё сильней напрягающийся от частых вдохов пресс. А ему и не хочется это прекращать: даже интересно, с чего она вдруг решила, что может вот так безнаказанно жаться к нему, обдавая жаром лёгкие. Смыкает руки на её талии, рывком впечатывает в себя маленькое тельце, вышибая из Сью длинный выдох. Чуть наклоняется в попытке найти её губы, но она не даёт ему такого шанса и лишь дальше просовывает пальцы под футболку, пока не накрывает тёплой ладонью всё быстрей стучащее сердце. Словно говоря «моё», впивается ногтями.

Ей до безумия нравится эта иллюзия контроля. Настолько, что Сью с предвкушающим покалыванием по позвоночнику ловит зубами пульсирующую вену на его шее, наслаждается ответной реакцией — свистящим шипением и сильней сжавшимися на талии руками. Кей не отстаёт, требовательно тянет её майку вверх, уже на сто процентов осознав, что после таких откровений, которые тут прозвучали, им нужно чуть больше, чем приковывающий намертво взгляд. Но даже он ужасно долгий и требовательный, прерывающийся только на то, чтобы отбросить обе футболки на деревянные ящики. В подвале прохладно — но когда Сьюзен вновь прижимается к нему всем телом, бёдрами к паху, попутно поглаживая торс — становится нестерпимо жарко.

В каждом её движении, в уверенных касаниях губ непривычная решительность, разжигающая любопытство. И Кей сдаётся во власть этих жадных рук, вслед за которыми кожа покрывается мурашками. Девочка явно хочет поиграть. Или отомстить, потому что её поцелуи спускаются всё ниже вдоль его тела влажно-раскалённой тропинкой. Щекотно. Дёргается, как от удара тока, когда Сью втягивает в себя кожу под его рёбрами, через приятно покалывающую боль оставляя красный след. Но когда она опускается перед ним на колени, голову прошибает понимание.

— Сью…

Её взгляд снизу вверх вспыхивает какой-то новой дьявольщинкой, не дав ему сказать что-то ещё. Её саму удивляет собственная смелость, но попробовать хотя бы ненадолго полностью перехватить контроль хочется настолько, что в животе пульсирует тяжёлый комок. Долгие, томительные и горячие поцелуи чуть ниже ямки пупка, обводя её языком и наслаждаясь свистящим выдохом Кея сквозь зубы. В воздухе нарастает гул напряжения, отдающий в виски.

— Будь хорошим мальчиком, — шёпотом просит она, чуть дрожащими пальцами расстёгивая пряжку его ремня и спуская джинсы.

— Блять, — обречённо закрывает он глаза, вжимаясь лопатками в стену, словно пойманный в капкан. Пытается дышать глубже, хоть немного расслабить сжатые кулаки, но одно лишь ощущение нежных рук на твердеющей плоти заставляет лёгкие гореть без кислорода.

Она словно маленькая девочка, которая впервые включила мамину кассету с порнушкой — робкая, боящаяся сделать неверное движение, но удивительно целеустремлённая, когда осторожно оголяет головку его члена и пробует языком вкус. Чувствует, как он пульсирует и наливается кровью в её ладони, а затем смело обхватывает его ртом, нежно посасывая и смакуя момент. Ей безумно нравится — нравится солоноватость на языке, нравится дурящее голову ощущение своей власти над ним, нравится то, как он непроизвольно толкается бёдрами ей навстречу, и нравится это заглушаемое хрипение. В её касаниях трепет неопытной школьницы, когда она отодвигает крайнюю плоть до конца, а затем проводит языком по всей длине, порхающим раздразниванием. Снова вбирает его в себя, сколько получается, попутно размазывая слюну и поднимая вверх взгляд из-под трепещущих ресниц.

Кей сдавленно стонет. Он ощущает её тёплое горло, и выдержка