последний раз сжимает моё плечо, и девушка выходит из палаты.
Паша договорился и Славу положили в отдельную, где для меня поставили раскладушку, потому что уезжать я отказалась.
Семь дней я варюсь в адском котле, но я хотя бы делаю это рядом с ним. Не только Слава давал обещание всегда быть рядом. Но и я тоже.
Чувствую, как по щекам снова начинают скатываться слёзы. Хотя недавно мне казалось, что их в моём организме больше не осталось.
Автоматически стираю их тыльной стороной ладони, задевая небольшой шрам на правой щеке — вечное напоминание о том дне, когда я слышала Славин голос в последний раз.
— Саш, — вздрагиваю, когда за спиной раздаётся голос брата. Я даже не заметила, как он зашёл. Из-за отсутствия сна я стала очень рассеянной. — Я тебе поесть принёс. Не хочешь идти в столовую, хотя бы в палате перекуси.
— Спасибо, Паш. Ты… положи на стол. Я попозже.
Снова возвращаюсь к Славе и беру его за руку. Слышу тяжёлый вздох брата. А потом то, как он ставит пакет с едой на маленький столик в углу палаты.
— Медсёстры в больнице называют тебя Соболева, — хмыкает, садясь рядом со мной на корточки. — У меня до сих пор в голове не укладывается, что вы вместе всё это время были, Сашка. Признаться, я даже рожу ему начистить хотел.
— Я его всю жизнь люблю, Паш, — отвечаю, не отрывая глаз от Славы. — Тебе, возможно, это сложно понять. Ты просто ещё не встретил своего человека. Когда такая женщина в твоей жизни появится, ты меня поймёшь. Ни одного дня, проведённого вдали от него, я не была счастлива. Ни единой чёртовой секунды. Ты можешь меня хоть на луну сослать, я и там его буду любить.
— Я знаю, Саш, — горько ухмыляется. — И я не стану тебе запрещать. Всё, чего я хочу — чтобы ты была счастлива. Хотя мне всё равно пока сложно уложить ваши отношения в своей голове. Ведь столько лет прошло, Саша…
— «Любовь никогда не перестаёт». Слышал такое? Просто в твоей жизни ещё нет женщины, которую ты готов закрыть от пули. Или принять её любой, какой бы она ни была, и чтобы между вами ни произошло. Он ради меня отдал жизнь. И я бы сделала тоже самое не задумываясь.
В горле начинает першить. Толи от усталости, толи от того, что в нём снова застряли непрошенные слёзы.
— Ты не мог бы принести мне воды, — поворачиваюсь к брату.
— Да, конечно.
Поднимаю взгляд на Славу, когда мы с ним снова остаёмся одни.
Из его горла торчит трубка, а мониторы не переставая пищат. Наверно, я никогда не смогу привыкнуть к этой картине.
Закрываю глаза и усмехаюсь. Не могу поверить, что совсем недавно я жила совершенно другой жизнью.
Колледж, Америка, Макс… сейчас это всё кажется таким чуждым. И как будто совсем не моим.
Словно все эти девять лет я проживала чужую жизнь. Тогда как моя всегда была здесь. Рядом со Славой.
С мальчиком, который нянчил меня, когда я была младенцем.
С парнем, который поддерживал меня, когда не стало родителей. И в которого я влюбилась без памяти ещё маленькой девочкой.
С мужчиной, который стал для меня всем.
Тянусь к Славиной руке и переплетаю наши пальцы.
Ну же, дай мне знак, что ты меня слышишь… Сожми мою ладонь… Пожалуйста…
Но этого не происходит.
Глажу обручальное кольцо на его безымянном.
На моём такое же.
Что бы ни случилось дальше, я никогда его не сниму.
Как и кулон ангелочка, который висит на моей шее вот уже десять лет.
«Дольше чем вечность. Вот так нужно любить, Саш».
Я буду любить тебя дольше чем вечность, Слава.
При любом исходе.
Эпилог
Саша
Я надеваю чёрное платье ниже колена, застёгиваю сапоги и сверху накидываю пальто. Какое-то время сомневаюсь стоит ли скрепить волосы траурным платком, но всё же реашаю этого не делать. Вся эта внешняя атрибутика всегда меня раздражала. Траур в сердце в любом случае отражается на лице и в глазах. Его не нужно никому лишний раз демонстрировать.
Паша ждёт меня в машине внизу. Я как обычно медлю.
С самой смерти родителей посещение кладбища стало для меня мучением. Слишком больно смотреть на могилы тех, кто уже никогда не вернётся.
Но сегодня я должна…
Взяв заранее купленные цветы с комода и ключи, я выхожу из квартиры, запираю дверь и спускаюсь вниз по лестнице.
Холодно. Снега здесь пока немного — не так, как было в Териберке, и всё же белое покрывало уже начало устилать улицы города. Странно, но теперь я без конца сравниваю городскую природу с красотами северного края. Например, там снег всегда был чистый и пушистый, воздушный какой-то, а здесь он чаще всего смешан с грязью. Наверное, это естественно — сравнивать? Ведь там, на краю мира, мы со Славой были так счастливы…
— Готова? Едем? — хмуро спрашивает Пашка, когда, потерев ладони, я забираюсь в салон и кладу цветы на заднее сидение.
— Едем, — киваю, поджав губы.
Когда в последний раз я видела улыбку на Пашином лице? Кажется, он становится всё мрачнее и мрачнее день ото дня.
И сегодня ему тяжело не меньше, чем мне.
На кладбище как всегда стоит сильный ветер и сметает снег с надгробий. Выйдя из машины, мы с братом неторопливо идём вперёд, взявшись за руки. Когда доходим до нужного места, останавливаемся и по очереди опускаем на могилу цветы.
— Спасибо тебе, — шепчет Паша, глядя на фотографию на памятнике.
Это очень больно — благодарить того, кто отдал за тебя жизнь. И я не могу сказать вслух слова благодарности.
