«овсянку», но что-то во сне геолога не нравилось Хидео. Быстро закончив с едой, он, поколебавшись, подошёл к Инке и осторожно потряс того за плечо.
– Доброе утро? – негромко сказал мельхиорец.
Инка продолжал спать, тихо похрапывая.
«Что я за человек, одному не даю поспать спокойно, так надо ещё и второго разбудить», – подумал Хидео, но всё-таки дотронулся до коммуникатора.
– Доктор, вы не могли бы подойти в столовую?
Хидео старался, чтобы его голос звучал максимально небрежно. Ага, в половине шестого утра.
Мозели (и за это мельхиорец готов был простить ему некоторые особо раздражающие черты) не стал ничего переспрашивать и уточнять, просто отключился, и уже через две минуты вошёл в столовую.
– Не могу разбудить, – пожаловался Хидео.
Врач кивнул и подошёл к столу. Хидео посторонился, чтобы не мешать, и тут его взгляд зацепился за отодвинутую чуть в сторону кружку геолога. На дне ещё оставалось немного коричневой жидкости. Мельхиорец наклонился над кружкой, понюхал, но кроме слабого запаха чая ничего не почувствовал. Он посмотрел на врача, и тот на мгновение согласно прикрыл глаза.
– Спрячь пока где-нибудь, – попросил Мозели.
Хидео осторожно взял кружку и отнёс к себе в комнату. Не самое надёжное место, конечно, но быстро найти место для тайника на базе было совсем непросто. Не в ангар же её нести!
Он поставил кружку на полку в шкафу, некогда занятую вещами Ника, и загородил запасными ботинками. На первый взгляд в глаза не бросается, и ладно.
Когда Хидео вернулся в столовую, Инка уже слегка растерянно хлопал глазами. Казалось, он не очень понимает, где находится.
– Сделай чай, пожалуйста, – не оборачиваясь, попросил Мозели.
Хидео послушно заказал в автомате требуемый напиток и поставил кружку перед геологом.
– Спасибо, – пробормотал Инка. – Не понимаю, что со мной случилось, вроде сел немного поработать перед сном, даже специально не в кабинете, чтобы не засидеться, и вот…
– Переработали, – сочувственно сказал Хидео.
– Наверное…
– Давайте вы сейчас пойдёте к себе, отдохнёте по-нормальному, – предложил Мозели.
– Да уж я, похоже, выспался, – криво усмехнулся Инка, потёр запястье и вдруг резко вскочил на ноги.
– Где мой коммуникатор?!
Словно в ответ на вопрос геолога пол под ногами слегка качнулся, а по ушам ударил звук взрыва. В то же мгновение в столовой погас свет. Хидео поспешил ухватиться за стол, чтобы в наступившей полной темноте иметь хоть какой-то ориентир. К счастью, аварийные лампы начали хоть и медленно, но разгораться.
Хидео и Мозели переглянулись и осторожно вышли в коридор. За ними, пошатываясь, шёл Инка.
– Подъём! Надеваем скафандры, собираемся в столовой! – скомандовала Фа по общей связи.
Наверное, чтобы поторопить сонь, тут же мерзко взвыла сирена.
Хидео и Мозели на этот раз не стали тратить время на переглядывания и, не сговариваясь, подхватили с обеих сторон под руки всё ещё не до конца пришедшего в себя Инку и потащили к комнатам.
– Справитесь со скафандром? – спросил Мозели геолога, когда они добежали до двери его комнаты.
Тот в ответ раскашлялся, но кивнул, и скрылся в комнате. Хидео и врач тоже разбежались по своим, чтобы одеться: что бы ни случилось, лучше встретить это с персональной защитой. Открывая свою дверь, Хидео успел увидеть, как в коридор выскочил Кастел, уже в скафандре.
Вытащив свой скафандр, мельхиорец тоже неожиданно раскашлялся, да так, что едва сумел сладить с застёжками. Торопливо опустив шлем, Хидео с силой зажмурился, а потом заморгал, пытаясь справиться с заполнившими глаза слезами.
Кажется, сирена сработала не просто так.
Собравшиеся в столовой участники экспедиции напоминали клуб чахоточных – кашляли все, кто сильнее, кто слабее. Инка, тяжело дыша, ходил из угла в угол, словно опасаясь снова заснуть. Остальные в тревожном ожидании расселись на стульях. Среди присутствующих Хидео не досчитался врача, Фа, Кастела и Глории.
Наконец пришёл и Мозели, сам отчаянно кашлявший. Одной рукой он поддерживал под локоть Глорию, в другой тащил свою огромную аптечку. Усадив женщину, он раскрыл аптечку и вытащил из неё какой-то прибор. В этот момент в столовую вошла Фа, следом за ней шёл понурившийся (Хидео даже удивился – таким инженера он отродясь не видел) Кастел.
– Что это за дрянь у нас в воздухе? – резко спросила Фа врача.
– Как раз проверяю, одну минуту, – с достойным зависти спокойствием ответил Мозели. – Что ж, неприятно, но не смертельно, по крайней мере, если дышать этой гадостью не больше получаса, – задумчиво проговорил он, изучая показания прибора. – Неприятные симптомы завтра-послезавтра пройдут и сами, если не снимать скафандры, без скафандров можно этот процесс ускорить.
– В скафандры мы влезли надолго, так что придётся терпеть, – буркнула Фа.
– У нас проблемы с генератором, я правильно понимаю? – Мозели вопросительно посмотрел на Кастела. – Состав газа очень похож на используемый в энергетических установках.
– Да, – коротко ответил тот. – Как детекторы сработали, общая вентиляция отключилась и шлюзы между блоками закрылись, но какое-то количество газа успело разойтись.
– И если проблему с генератором и воздухом не удастся решить за два, максимум три дня, будем перевозить людей на полевые базы, – сказала Фа.
– С этим тоже не всё так просто, – устало произнёс инженер.
– Погода нелетная, – подала голос Арина. – Для «Стрекозы» точно.
– Именно. На Второй базе нет своей воды, а до базы Шафрана по земле порядка двенадцати часов. Вездеход на базе один, и он не автобус, больше четырёх, на крайний случай пяти человек за раз не возьмёт.
– Так что три рейса, – подсчитал Хидео. – Плюс продуктов там нет, – напомнил он, – Шафран всё забрал с собой. Так что переселение пройдёт небыстро.
– Мы можем подать сигнал бедствия? – спросил Инка.
– Нет. Второй взрыв был у резервного аккумулятора станции связи. Можно считать, что резервного аккумулятора станции связи у нас больше нет.
– Взрыв? – Изольда испуганно прижала ладонь ко рту.
– Нет, это был салют в честь годовщины колонизации Марса! – огрызнулась Фа. – Кто-то из присутствующих, да-да, присутствующих раздобыл взрывчатку и подорвал энергетическую станцию базы. Энергии нет, кроме резервных аккумуляторов, в воздухе ядовитый газ, вышедший из установок.
– Вот это любовь к своей работе, – пробормотал, не удержавшись, Хидео. – Себя не жалко, лишь бы хорошо её выполнить.
Фа бросила на него испепеляющий взгляд.
