— Прошу прощения, но я… — залепетала Кэтрин.
— Кэтрин?! — воскликнул Алек. Подойдя к двери, он отодвинул лорда Дрейкера в сторону. — Ради Бога, перестаньте рычать на нее, вы ее до смерти напугаете.
Дрейкер скрестил руки на своей могучей груди.
— Она подслушивала.
— Не важно. — Алек не сводил глаз с лица Кэтрин. — Что ты здесь делаешь?
Собрав все свое мужество, Кэтрин смело шагнула в комнату.
— Ты так и не ответил на мой вопрос: почему ты отказываешься от моего приданого, если я выйду за тебя замуж?
— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, должен кое-что тебе рассказать. Не важно, как это повлияет на наши отношения, с меня довольно секретов, которые я должен таить от тебя.
Кэтрин с трудом выдавила из себя улыбку:
— Это звучит довольно зловеще. Не уверена, что способна воспринять все твои секреты.
— Прости меня, дорогая, но это очень важно. — Закрыв дверь, Алек кивнул в сторону своих собеседников: — Ты знаешь Берна, ты слышала, как я говорил тебе о Дрейке-ре. Они… гм…
— Твои друзья. Да, я знаю.
— Они не только мои друзья, Кэтрин. — Алек вобрал в легкие побольше воздуха. — Они мои братья. Мои единокровные братья.
Кэтрин недоуменно посмотрела на Алека:
— Но ведь это означает, что…
— Что мой отец — его высочество. Моя мать имела кратковременную связь с принцем. И я — результат этой связи.
Кэтрин не могла поверить в то, что услышала.
— А принц знает об этом?
— Никто не знает, кроме двух старых слуг графа.
А Алек доверил этот секрет и ей. Он сын принца. Нуда, конечно же! Теперь это объясняло очень многое: почему старый граф так сурово обращался с Алеком, почему сам Алек не любил говорить о своих родителях… И почему он смотрел на Кэтрин с таким страхом.
Кэтрин улыбнулась Алеку ободряющей улыбкой:
— Для меня это не имеет значения. Мне безразлично, кто твой отец. Безразлично, кто твои друзья или братья. Мне небезразличен только ты!
Алек на мгновение застыл, а затем, словно внезапно вспомнив о присутствующих, посмотрел в сторону братьев. Те что-то невнятно проговорили о необходимости найти еще немного бренди и вышли.
Как только дверь закрылась, Кэтрин сказала:
— А теперь ты ответишь на мой вопрос?
Лицо Алека просветлело, и он сделал шаг к ней навстречу.
— Ты наверняка знаешь ответ.
— Я хочу услышать от тебя.
— Очень хорошо. — Алек обнял Кэтрин и притянул к себе. — Я люблю тебя, Кэтрин. Я люблю тебя и всегда буду любить.
Их губы встретились, и сердце Кэтрин готово было выпрыгнуть из груди. Поцелуй Алека был такой нежный и такой пылкий, что она не могла поверить в то, что когда-то хотела добровольно от него отказаться.
Слегка отстранившись, Алек добавил:
— Я начал влюбляться в тебя с той минуты, когда ты сказала, что я слишком беззаботен, чтобы превратить свою жизнь в клише.
Кэтрин взяла его лицо в ладони.
— Ой, Алек, я так люблю тебя! Очень-очень! — Глаза Кэтрин сияли от счастья.
— Достаточно для того, чтобы выйти за меня замуж? — хриплым голосом спросил Алек. — Я мало что могу тебе предложить взамен, но если мы сдадим Эденмор в аренду…
— Мы не сдадим Эденмор в аренду. — Кэтрин обняла его за шею. — Моего приданого хватит, чтобы восстановить его.
Алек слегка нахмурился:
— Я сказал вполне определенно: обойдусь без твоих денег. Я смогу позаботиться о тебе сам.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе служить в кавалерии, где тебя могут убить, или скакать на арене цирка вместе с другими хорошенькими сеньорами, то можешь сразу выбросить это из головы.
Алек на некоторое время задумался, а затем отрицательно покачал головой:
— Нет, я не могу. Ловелас заявит, что я использовал поцелуи для того, чтобы заполучить твое приданое.
— Почему тебя волнует то, что он скажет? Мне это определенно все равно.
Алек удивленно вскинул бровь:
— Ты изменила свое мнение о Сидни? Ты решила, что он все-таки не самый лучший мужчина в Англии?
— Разумеется, он самый лучший мужчина. — Видя, что Алек нахмурился, Кэтрин добавила с улыбкой: — Но я не хочу самого лучшего мужчину, хочу Александра Великого, который безрассуден и порочен и делает то, что ему нравится, который считает поэзию утомительной и уверен, что женщины должны высказывать свое мнение. Я хочу тебя, Алек. И свое приданое. Я отказываюсь выйти за тебя замуж до тех пор, пока я не смогу иметь то и другое.
Алек не смог сдержать улыбку.
— Вот как!
— Я не собираюсь есть стряпню миссис Браун или мириться со скульптурой леди Годивы в спальне из-за того, что мы не сможем позволить себе ничего другого. Так что ты можешь теперь принять мое приданое.
В глазах Алека сверкнули знакомые Кэтрин озорные огоньки.
— Хорошо. Но только при двух условиях.
— Каких же?
— Первое: ты должна отложить солидную долю своего приданого для наших детей.
— Я бы иначе и не поступила, — улыбнулась Кэтрин. — А второе?
— Ты иногда будешь приглашать к нам сеньору Энкантадор.
Кэтрин кокетливо посмотрела на Алека:
— Право, не знаю. Сеньора Энкантадор — весьма своеобразная особа. Она любит только повес.
— Ей придется удовольствоваться сыном повесы. А как ты? Согласишься ли взять этого безрассудного типа, побочного сына всем известного распутника, в мужья?
— Да, мой Великий Александр, — шепотом проговорила Кэтрин, подставив губы для поцелуя. — Совершенно определенно — да.
Эпилог
Некоторые мужчины просто не созданы для того, чтобы быть повесами.
Аноним. Руководство для повесы
Кэтрин посмотрела на отражение в напольном зеркале, которое было установлено в ее недавно отремонтированной гардеробной. Вероятно, следовало бы установить его только после рождения первого ребенка.
Тогда бы ей не пришлось видеть себя в рубашке, похожей на оливку на палке, хотя ее беременности всего лишь пять месяцев. А как она будет выглядеть в девять месяцев — как насаженная на вертел дыня? Это наверняка подвергнет Алека испытанию на постоянство его заверений о том, что она становится все красивее.
Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Меривейл, которая успела освоиться в Эденморе и чувствовала себя здесь так же уютно, как если бы это был ее собственный дом. Она привезла с собой детей, вероятно, с расчетом на то, чтобы новые слуги Кэтрин присмотрели за ними.
