до сих пор не понимаю! Дурость какая-то…
Он как будто сокрушался, винил себя. Ксения, прекрасно разбиравшаяся в местной топографии, и сама понимала, что новичку не стоило пускаться в такое далекое путешествие на неуклюжей плавучей игрушке, тем более под вечер. Мало-помалу он добрался до того момента, когда мотор катамарана забарахлил, — и тут его голос зазвучал уверенно, даже слегка раздраженно:
— Слава богу, мы как раз были в двух шагах от берега. — Он сделал короткую паузу и впервые с момента своего появления здесь быстро и пристально взглянул на Ксению, будто проверяя ее реакцию. — В общем, я принял решение… и племянница, конечно же, согласилась со мной…
— Да, конечно, — кивнула она, выдержав его взгляд. Глаза были прозрачные, как виноградины, и лживые до дна. — Незавидная ситуация, я понимаю…
— В общем, кое-как выбрались на берег… — Валентин усмехнулся и отодвинул опустевшую чашку. — Местность незнакомая, телефон взять я не догадался, думал, вся эта затея — на час-другой, не больше. От катамарана никакого проку, потому что весла остались дома, и никто из нас даже не обратил на это внимания… — он замолчал и снова посмотрел на Ксению. Однако на этот раз как-то неуверенно.
— И что же потом? — спокойно спросила она.
Он начал что-то возбужденно объяснять, а она вдруг перестала слышать и понимать. В ушах зашумело. Слева над височной костью толчками, с нарастающей силой, запульсировала боль.
Ксения коснулась кончиками пальцев ледяного виска, потерла, прикрыла ладонью глаза и не увидела, как Валентин мгновенно насторожился. Теперь он уже ни на миг не отрывался от ее лица.
— Почему же вы не пошли вместе? — глухо спросила Ксения.
— Не мне вам объяснять, какие подростки упрямые…
— Все равно нельзя было бросать девочку на берегу одну. Это неправильно.
Валентин пренебрежительно отмахнулся:
— Правильно, неправильно… Спит ваша девочка давным-давно и видит десятый сон. Вы понятия не имеете, что это за характер! Повздорили мы, как водится, из-за пустяка — в какую сторону повернуть, чтобы выбраться. Я предлагал идти вдоль берега. Говорю: встретим кого-нибудь, люди подскажут. А Марта уперлась и ни в какую — нужно в чащу, через лес, там должна быть дорога… В конце концов развернулась и ушла. Так что не я ее, а сама племянница меня бросила. Что ж мне — силком ее волочь? Я разозлился, плюнул и пошел, как собирался. И оказался прав. Наткнулся на рыбака, тот переправил меня в Шауры. Правда, вот — перемазался весь, угодил в болотину… Благодаря вам возвращаюсь… в человеческий облик, так сказать, — голос Валентина напрягся.
Ксения снова потерла ноющий висок, провела рукой по волосам и, не глядя в его сторону, потянулась к пачке «Мальборо», лежащей рядом с пепельницей на кухонном столе.
— Вспомнил! — вдруг с облегчением воскликнул Валентин, перехватывая ее запястье и крепко сжимая. — Мы тут беседуем, а меня все допекает: где же это я с вами раньше виделся? И вот — вспомнил! В поезде, в двухсотсемидесятом, Севастополь — Санкт-Петербург. Я работал проводником, а вы ехали с мальчиком. И точно таким же жестом пригладили волосы, когда я принес чай… Верно?
— Отпустите руку, — негромко проговорила Ксения.
Он мгновенно разжал пальцы.
Она взяла сигарету и, щелкнув зажигалкой, проговорила:
— Да. Больше того, Валентин Максимович, мы с вами вместе полночи разыскивали по всему поезду этого мальчика, моего сына. Его звали Тимур, и он исчез, когда я неожиданно заснула. А этого со мной никогда не случалось, и не могло случиться просто так.
— Что, вы говорите, произошло? Я как-то смутно припоминаю…
— Ох, только не надо лгать! — устало остановила его Ксения. — Все-то вы отлично помните… И не повышайте, пожалуйста, голос. У меня болит голова, к тому же разбудите мужа… Вы сами сказали, что узнали меня. — Она закашлялась и погасила сигарету. — И происшествие было не из тех, чтобы смутно припоминать, поскольку дело касалось непосредственно вас. Ребенок бесследно исчез из вагона, который вы обслуживали, причем один, без напарника. Тот, по вашим словам, загрипповал, и вам приходилось управляться за двоих. Это я тоже почему-то запомнила… А когда проснулась после полуночи и не обнаружила рядом Тимура, то сразу же постучала в ваше купе. И вы, Валентин Максимович, мне мгновенно открыли, хотя перегон был длинный и в других вагонах проводники спали. Скажу сразу: я помню всю эту кошмарную ночь по минутам, по секундам. Мы с вами в поисках Тимура прошли от головы до хвоста состава, осматривая плацкартные вагоны, каждый туалет, тамбур, служебку, все закоулки, прислушиваясь, не донесется ли детский голос из-за запертых дверей в спальных вагонах, а вы тем временем настойчиво убеждали меня не поднимать шум до утра. Мол, мальчик обязательно найдется, уснул где-нибудь, набегавшись. Однако я все-таки бросилась к начальнику поездной бригады… Вообще-то, в тех обстоятельствах вам следовало бы вышвырнуть меня на насыпь вслед за Тимуром. Потом туда же отправить наши вещи — и дело с концом. Шито-крыто. Могли бы спокойно отдыхать…
— Что за чепуха? Простите, не припомню, как вас зовут?
— Ксения… И вы все время твердили: Ксения, не плачьте, успокойтесь, все будет хорошо, мальчик найдется. Где-нибудь спит, утром все образуется. И впрямь образовалось…
— Но я-то тут при чем? — вскинулся Валентин. — Действительно, мы с вашим сынишкой немного поболтали о том о сем, когда вы задремали. И я вам об этом говорил. Он расспрашивал о поездах… В последний раз я его видел, когда мальчик отправился в ваше купе, а я начал мыть стаканы и прибираться. Верхний свет был погашен, горели ночники. Потом я заперся у себя в служебном купе — нужно было слегка вздремнуть перед длинной стоянкой в Запорожье, я же один на весь вагон. Тут вы и постучали… Все это я подробно изложил в рапорте начальнику пассажирских сообщений, а затем следователю транспортной прокуратуры. Меня вызывали несколько раз, пока шло расследование. Разве не было доказано, что это просто несчастный случай?
— Кого интересует это вранье? — не выдержав, закричала Ксения. — Несчастный случай! Это вы убили Тимура. Столкнули его на рельсы, потому что… Потому что мой сын просто не мог самостоятельно открыть дверь тамбура, и уж тем более высунуться из нее на ходу! Вы убийца, и можете не сомневаться, рано или поздно я это докажу…
— Богом клянусь! — Валентин вскочил, с грохотом отшвырнув стул. — Это несчастный случай, я не имею к нему никакого отношения. Вы просто сходите с ума, Ксения!
— Я не верю вам, — судорожно вздрагивая, проговорила она. — Ни на грош. Я только одного не могу понять: зачем? Зачем вы это делаете?
